Я научу тебя любить
Шрифт:
Аня чувствует знакомое уже давление, вызывающее сладостный озноб… Знакомую тяжесть твердого тела, его же жар… И почему-то ей очень хочется хоть что-то сказать… Попросить… Но, вероятно, все и так читается в глазах, потому что проходит секунда, а с девичьих губ в мужские уже срывается томный тихий стон.
Каждый новый раз с ним становился для Ани откровением. По-прежнему не верилось, что все это — тот же человек, который может раздавить одним только взглядом. Её так точно. Тот же, который ранил своим равнодушием. Тот же, который «в принципе не любит людей, и только некоторые его не раздражают».
Конечно, услышала и запомнила, что он «не большой фанат прикосновений», но отказать себе в удовольствии устроиться своей голой грудью на его — такой же, смотреть влюбленно в лицо, подмечать слишком редко мигающий устремленный в пространство взгляд, чувствовать, как гладит вновь распущенные, немного влажные местами волосы, то и дело задевая спину, не смогла.
Не знала, о чем он думает сейчас, но знала, что доволен.
— Я рискну. Когда-нибудь…
Аня произнесла, моментально краснея, Корней перевел на нее сначала все тот же — стеклянный — взгляд. Потом хмыкнул.
— Рискни. Когда-нибудь. Если захочешь. Секс — это абсолютное поле для договоренностей. В нем нет места лишнему стыду. Если ты хочешь научиться получать от него удовольствие — тебе придется научиться говорить, что тебе его доставляет. Партнеру нужно знать. И чего хочет партнер тебе тоже нужно знать. Это значительно упрощает… Иначе ты лишаешь многого и себя, и дорогого тебе человека.
— А если мне… Стыдно? Мне все стыдно, если честно…
— Со временем это пройдет. Издержки воспитания, думаю. Ты не до конца осознаешь себя взрослым человеком. Но единственный верный способ борьбы со стыдом — делать. В нашем случае — хотя бы говорить. Если доверяешь. Если нет — то все бессмысленно.
— Тебе — очень. Очень доверяю…
Аня ответила горячо, обнимая руками бока, вжимаясь ухом в грудь. Туда, где размеренно бьется сердце. То, которое «из-за нее».
— Тогда не бойся. Говори. Чего хочешь, чего нет. Как нравится, как нет. Это не стыдно, это разумно. Лучше так, чем надеяться на догадливость.
— Но ты же как-то… Догадываешься…
Аня попыталась возразить, но еще раньше, чем поймала новую ухмылку, поняла, что прозвучало глупо. И в чем разница — очевидно. Наличие опыта и его полное отсутствие.
— Подождем немного — и ты тоже начнешь. Просто это не отменяет тот факт, что даже о сексе можно говорить. Говорить можно обо всем.
— О себе расскажи тогда…
Аня выдохнула, снова поднимая голову, устраивая локти на груди, а на них — подбородок.
Заметила, что частота поглаживаний по волосам немного сбилась. Вновь успевший устремить в сторону взгляд Корней сфокусировался на ее лице, нахмурился немного…
— О чем тебе рассказать? — но не пресек.
— О семье, о детстве. О том, почему ты пошел учиться в строительный… Есть ли у тебя друзья… Чем ты увлекаешься… Я ничего о тебе не знаю. Люблю. И не знаю. Это странно… Я эгоистка, получается? Все о себе…
Аня заключила, чувствуя неподдельный укол совести… Посмотрела искренне… Получила в ответ новую усмешку.
— Нет. Ты не эгоистка. Просто я не люблю говорить без надобности. Тем более, о себе. А как говоришь ты — мне нравится. Мы уже однажды это обсуждали. В тебе много сумбура, Аня. В мыслях и действиях. Но очень много
Слушая его, Аня забывала дышать. Боялась пропустить хотя бы звук… А когда закончил, на секунду закрыла глаза, улыбаясь, пропуская через душу… Могла бы снова расплакаться, как вчера — в первую их ночь, но сдержалась. Ведь никаких слез не хватит, если каждое его слово — в самое сердце.
— Ты так и не рассказал о себе. — Вновь открыв глаза, сказала негромко, наслаждаясь тем, что он чуть сузил свои, не в раздражении — просто игриво, а потом позволил приподняться уголкам губ.
— Я из обычной полной семьи среднего достатка. До семнадцати лет жил в Днепре. Родители женаты тридцать пять лет. Мать зовут Алла. Отца, думаю, понятно… Я рожден ими осознанно. Запланированный ребенок. Они вполне трезвомыслящие люди. Понимали, что сын — это в первую очередь ответственность. Траты. Время. Ресурсы. Поэтому я у них один. Учился в хорошей школе. Не был изгоем. Наверное, даже в меру популярен. Вниманием не обделен. Поступил в хороший же ВУЗ. Сам. И там все было так же. В какой-то мере, наверное, оправдал возложенные на меня надежды. Не спился. Не скололся. Устроился на первую работу, потом вторую. Доказал, что что-то умею. Влюбился в дело. Немножечко. Я всегда хотел жить хорошо. И пусть я по природе своей не умею поддерживать ту эмоциональную связь, в которой нуждаются родители, но я хочу, чтобы хорошо жили и они. В Киев переезжать отказываются — у них все в Днепре. Кроме сына. Но мне так тоже легче, наверное.
— Почему легче?
— Потому что приходится тратить меньше ресурса. Я устаю. Наедине с собой мне лучше.
— А со мной? — Аня понимала, что ступает по тонкому, что рискует получить честные ответ… Но не сдержалась.
— С тобой… — замерла, как показалось, вместе с сердцем, когда Корней повторил, глядя в полузашторенное окно… — Все не по-человечески. Я пока не понимаю. Мне лучше с тобой или без тебя. И так, и так плохо. Опасно. Тревожно.
— А мне с тобой хорошо. Очень-очень хорошо. Никогда так не было, наверное, как сейчас.
— Это все Вена. И вино…
Корней попытался свести в шутку, Аня замотала головой…
— Думаешь, еще немного мои умения? Возможно…
Не сдержалась — стукнула по плечу, вызывая новую улыбку…
Снова упала на грудь ухом, снова слушала тишину и стук его сердца…
— Ты много раз бывал здесь?
Спросила, довольно резко переводя тему. Просто потому, что те слова ей предстояло хорошо обдумать.
— В Вене? Да. Много.
— Сколько?
— Не считал. Больше десяти. Я люблю этот город.
— Я так и подумала…
— Почему?
— Он похож на тебя. Или ты на него. Не вычурный, хотя кажется идеальным. Здесь непрекословно исполняют правила. Здесь во всем царит порядок. Здесь действительно чувствуешь себя защищенным. Не паникуешь из-за хаоса. К чему ни присмотришься — все кажется уникальным, а если смотреть в целом — никакой эклектики…
— Ты знаешь, что такое эклектика… Я впечатлен…
Корней сыронизировал, за что получил ощутимый тычок в голый бок. Но не обиделся, потому что одновременно придержал Анин подбородок, притягивая к себе, и склонился сам. Почему-то вдруг захотелось поцеловать. Коротко. В губы.