Я не ангел

Соврикова Ольга Геннадьевна

— Не ори. Ваньку своими криками напугала. Орешь вечно, как потерпевшая на пожаре. Ну ладно. Влип я в историю. Но одно понять не могу. Ты тут при чем? Зачем тебе это все? Шесть лет вместе прожили, не нужен был, а после аварии вдруг понадобился. Дурак ведь. И не поумнел вроде до сих пор, а?

И что я сделала в ответ на его вопросы?

А что делают женщины, когда у них слов нет? Правильно… Кидаются врукопашную. Ну, или не совсем врукопашную. Вот и я, боясь высказать вслух все, что наболело, кинулась на Кирилла с кулаками, забыв при этом все, чему научилась за две жизни. А потому не только не сумела наподдать ему, а банально рассмешила. Этот лохматый громила, который после своей тяжелой болезни сумел выжить и заматереть в непростых условиях, схватил меня в охапку и заржал как конь. И Ванька, поганец, его в этом поддержал. Но я, как умная женщина, не стала долго трепыхаться в его руках. Вцепилась в его подсохшие лохмы, и полезла целоваться. Удивила, конечно, сначала. Да и сама своего порыва испугалась. Вдруг оттолкнет? Нет. Не оттолкнул. Схватил в охапку так, что косточки «затрещали».

Все. Мой теперь. Никому не отдам.

За ночь мы три раза поругались, три раза помирились, и к рассвету я получила предложение выйти за муж за своего лохматого еще раз.

Утром нам не пришлось никуда идти. Веник с командой меня нашли. Как он орал! Даже вертолет, на который нас с помощью троса подняли, переорал. Переволновался мужик.

Золотоискателей, как оказалось, они взяли без проблем, а вот потом… Потом оказалось, что не только Кирилла среди захваченных нет, но и меня на том месте там, где оставили, тоже нет. Хорошо бравый командир на меня маячок прицепил и уже к ночи они знали, где меня искать. Вот только до самого рассвета сомневались, живая я или нет. В конце концов, Кирилла и Ваньку приписали к этому делу как свидетелей и потерпевших, и все закончилось просто отлично.

На нашей свадьбе

Вениамин Петрович все время повторял, что не зря он на меня такое количество поплавков повесил, потому как чувствовал, что я обязательно купаться полезу. Этим он дал Фомичу повод для смеха и шуток на до мной.

Эпилог

Прошло пять лет. Мы счастливы. Василиска растет настоящим чертенком и любимого братика, четырехлетнего Пашку за собой таскает везде. Фомич окончательно вышел на пенсию, и они с Нинель занялись разведением роз. Кирилл, проработав пять лет его заместителем, возглавил охранное агентство. Ванька остался с нами, вот только учиться ему пришлось в частном порядке, потому как он до одиннадцати лет прожил в скиту с бабкой и матерью, а потом в избушке с золотоискателями и его обучением никто не занимался. Хороший парень из него вырос. Только город ему никогда не нравился. Лошади, лес, охота и люди, живущие в нашей усадьбе, вот и все, что нужно ему от жизни. Он счастлив, и я рада за него. А еще я рада тому, что через два месяца в нашей семье появится еще одно солнышко, маленькая Виктория. Мы все ждем ее. И … Да… Мы счастливы.

Кто-то спросит меня про маму Кирилла… А я ничего не скажу. Не знаю и знать не хочу. Он ездит к ней сам, но не часто и ненадолго. Помогает деньгами. Я не спрашиваю. Он не рассказывает. У меня есть моя семья и это главное.

Конец.

Глоссарий

* Лимита, лимитичка — «Лимита» — так презрительно говорили в советское время коренные москвичи о мигрантах из других регионов, приехавших в столицу «по лимиту». Сейчас уже стало сложно отличить «коренных» от «понаехавших»: бывшие лимитчики прочно пустили корни, вросли в столичную жизнь несколькими поколениями.