Я не ангел
Шрифт:
— Хватит ржать, — заговорила третья, давая мне понять, что смех тоже принадлежал Светлане. — После твоего смеха удавиться хочется, — проговорила она и, глубоко вздохнув, продолжила: — Светке двадцать пять и она в этом гостеприимном подвале уже больше двух лет. Пять абортов перенесла, а ведь пришла к доктору на прием потому, как очень долго забеременеть не могла. Вот он ее и вылечил. Она единственная из нас троих замужем. Меня Настей зовут. Мне двадцать. Я здесь десять дней уже. Мама меня одна растила и умерла пару месяцев назад. У доктора на приеме я оказалась, когда медосмотр проходила. Он мне болячку якобы нашел и лечение назначил. Так я к нему второй раз пришла и тут оказалась. Абортов он мне не делал, а вот резать уже резал. Красавицей мне больше не быть. Да и из подвала этого мы уже не выйдем. Света троих ушедших
— Нет, девочки, не беременная и не подросток. Мне уже двадцать три. Дочка есть. Зовут меня Леной. В гости к вашему доктору я попала по собственной глупости. Наделала долгов, а отдать вовремя не смогла. Попала в аварию, пролежала в коме пять месяцев, очнувшись, забыла почти все о своей прошлой жизни и о долгах в том числе. Вот только они про меня не забыли, догнали и отомстили. Продал меня один придурок на опыты. Оправдания мои даже слушать не стал. Вот как-то так.
— Ну, тогда… Добро пожаловать в ад, подруга, — подвела итог Ксения.
На этом наши разговоры в этот день, ну или ночь, закончились. Новый световой день начался спустя пару часов. Высоко под потолком зажглась тусклая лампочка, приветствуя новый день и новый поворот в моей жизни.
Глава 14
Тусклый свет и то, на каком расстоянии мы находились друг от друга, а также плачевное состояние моего лица, не позволили мне разглядеть моих соседок получше. И все же отекшее лицо с заживающим шрамом на правой щеке одной, белые «нашлепки» на лицах двух других, неровно обрезанные почти под корень волосы, вспухшие рубцы на руках и ногах я рассмотреть сумела. Понять, как и кого зовут смогла, стоило им только заговорить и первой опять была Света.
— О, девки… Сейчас благодетель явится, будет медосмотр проводить, — ее «спальное» место находилось прямо напротив меня.
— Неправда твоя, — вступила в разговор Ксения, садясь на своем матрасе в уголочке слева от меня. — сначала Лота наши горшки заберет и Ленке личный лоток для естественных нужд выдаст.
Настя, находящаяся справа от меня, в разговор вступать не стала. Зато под потолком раздался резкий противный скрип, а следом за ним грохот откинутой в сторону массивной, по звуку, крышки. Квадратный люк, как и потолок, был хорошо освещен и потому не заметить упавший в вниз и звякнувший о бетонный пол металлический крюк, привязанный к обычной бельевой веревке, было просто невозможно. Вопрос «Зачем?» задавать не пришлось. Веревка очень ловко качнулась, и крюк оказался возле Светланы. Сноровисто подцепленное на него ведро, стоявшее раньше чуть в стороне от матраса, на котором сидела женщина, пояснило разговор о горшках. Не видимая мною Лота поменяла ведра, использованные по назначению на чистые, и выдала мне таким же способом такое же «приспособление». Глядя на это действо, в моей голове возник вопрос: «А нельзя ли…». Вот только задать его я не успела, потому как сверху в люк, начала опускаться длинная, легкая лестница, а под потолком зажегся словно целый прожектор.
Дорогие кроссовки, спортивный костюм, чемоданчик фельдшера в левой руке, электрошокер в правой, ежик тусклых седеющих волос, сутулая тщедушная фигура и бархатный голос, произнесший: «Доброе утро, девочки. Как спалось?». Именно таким я первый раз увидела этого доктора.
Наш личный врачеватель остановился у подножья лестницы, поставив на пол ярко оранжевый чемоданчик и в тот же момент подопытные девочки, словно по команде, поднялись на ноги и, поворачиваясь лицом к стене, соединили руки за спиной. А предусмотрительный Валерий Михайлович неторопливо сковал их наручниками, висевшими чуть ранее у него на поясе, и только после этого, прицепив электрошокер на пояс, приступил к утреннему осмотру. Его тонкие длинные пальцы неторопливо и очень аккуратно прикасались к лицам его пациенток, меняя повязки,
— Господи! Дура что ли? Вот так купишь товар, а он бракованный и что самое обидно ни сдать, ни обменять…
Тонкие, холодные пальцы, удерживая мою голову за подбородок, повернули ее несколько раз туда-сюда, видимо внимательно рассматривая, затем прошлись по телу, ощупывая, трогая и нажимая.
— И зачем ты мне? — вопрос прозвучал как музыка.
Чем дольше он будет искать ответ на него, тем больше времени у меня будет для того, чтобы попытаться найти выход из этой, казалось бы, безвыходной ситуации. Еще через пару минут больной на голову эскулап убрался, на работу, видимо, опаздывал, а верная Лота приступила к раздаче пайков на сегодня. Как? Очень просто. С помощью все той же веревки, крюка и чистого ведра каждой из нас раздали по двухлитровой бутылке воды, полбулки хлеба, вареной картофелине в мундире и нескольких кусочков сала.
— Ты смотри все сразу не сожри, — предостерегла меня Настя, когда я начала отламывать от хлеба маленькие кусочки.
— Это нам на весь день, — Пояснила Ксения и добавила: — Больше сегодня никто не придет, если, конечно, хозяину секса не захочется.
А Светлана поинтересовалась.
— Со стеной зачем целоваться полезла? Ты же вроде ночью вполне себе адекватная была?
Не зная ничего о том, какие именно отношения связывают моих соседок с их мучителем, я решила держать свои выводы, желания и мысли при себе, а потому ответила на ее вопрос одним словом:
— Испугалась, — а потом задала все таки вопросы которые уже измучили мою дурную побитую голову. — Девочки, скажите… Лота эта всегда в присутствии доктора еду раздает и помои убирает при помощи этой веревки? Он ведь сегодня, пока она это делала, рядом с ней стоял. Нашептывал ей там что-то.
— Нет, — начала отвечать на мои вопросы Настя. — Он бывает и не приходит несколько дней подряд. Она тогда и лестницу не спускает и сама никогда вниз не спускается.
— А если за эту веревку дернуть? Она же за нее держится. Свалить ее к нам сюда, а потом закинуть крюк наверх, чтобы зацепился и по веревке этой наверх выбраться?
— Вот ты дура. Во-первых, веревка другим концом к чему-то наверху привязана и Лотка за нее не крепко держится. Была тут одна, Светка рассказывала, дернула. Так та не только не упала, а еще и хозяину нажаловалась. Больше дураков не было. А во-вторых, ты же на цепи сидишь. Дергай не дергай, а вылезти отсюда все равно не сможешь. Да и Лотка не будет дожидаться тебя там с цветами и оркестром.
— А Лота, она кто? С ней нельзя договориться?
— Нельзя. Она раньше на нашем месте вроде была, крыша у нее на одну сторону и поехала. Теперь за своего хозяина она нам глотки зубами перегрызет. Нет от сюда выхода. Успокойся. И заткнись уже, а то Светка наслушается и опять выть начнет.
Больше в этот день мы не разговаривали.
«Светило медицинской науки» не навещало нас следующие пять дней после этого. И каждый день был, по моим ощущениям, длиннее предыдущего. И если мои «боевые» ранения неплохо заживали, то у моих соседок дело обстояло с точностью наоборот. На третий день нашего междусобойчика девчонки начали тихонько постанывать, а к концу пятого уже выли от боли. Воспалились не обработанные вовремя швы, а это значит, помочь мне в выполнении возникшего в моей голове плана они сейчас точно не могли. Придется импровизировать. После такого наплевательского лечения, работы у этого маньяка прибавилось, а значит, шанс у меня будет. Некоторые швы у его пациенток наверняка вскрывать придется, а это значит что? Это значит, у него в чемоданчике будет скальпель и ножницы.