Я не боюсь
Шрифт:
— Н-да, — согласился Оливер. — Похоже, стоит нанести еще визит Бишопу? Его в «дурку», кстати, не забрали?
— Не забрали, мы же не звонили туда. Только… — я прочистил горло, подбирая слова.
— Только, что? — насторожился напарник.
— Только я уже нанес ему визит.
— Без меня?! — Оливер выглядел так, будто увидел, как я превращаюсь в Деву Марию.
— Черт, Олли, — растерялся я, — у тебя рожала жена. Не мог же я взять и выдернуть тебя из больницы. Тем более, сам был ни в чем не уверен. Просто хотел еще раз расспросить
— И что он тебе сказал? — лицо напарника слегка смягчилось.
Я вспомнил, как долго стоял перед дверью Бишопа в подъезде, пропахшем средством для натирания полов и кошачьей мочой, как жал без конца на кнопку дверного звонка, оглядывался по сторонам, пытаясь понять, не наблюдает ли за мной в глазок кто-либо из соседей по лестничной клетке.
— Ничего, — наконец, ответил я. — Его не было. Судя по всему, минимум сутки: на столе протухла еда.
— Погоди, — Оливер побелел, и на этот раз, пожалуй, от злости. — Ты проник в квартиру? Без ордера?
— Да дверь хлипкая. Один удар ногой. Почти и шума не было.
На самом деле, шума было предостаточно, звук гулко разнесся по всему подъезду, но так как никто не вышел, моя совесть на этом успокоилась.
— Ты мог остаться без значка за такое, — судя по лицу, в напарнике боролись негодование и любопытство. — Было хоть из-за чего рисковать?
— Оказалось, что нет. Ничего, что хоть отдаленно можно было притянуть, как орудие убийства. У него в прихожей оленьи рога висели, обратил внимание прошлый раз? Я думал, может, какие еще охотничьи трофеи найду, что-то, похожее на когти… нет, все чисто. То есть, просто грязно.
Оливер растянул губы в улыбке, но взгляд его оставался холодным.
— А ты не думаешь, Хью, что эта белая штука в тоннеле, которую мы видели… ну помнишь, которая…
На моем столе оглушительно затрезвонил телефон, и мы оба вздрогнули.
— Тоддлер! — заорал Джус в трубку, как только я ее поднял. — Тебе почтовым голубем приглашение с вензелями послать?
Я молча положил трубку и взглянул на напарника.
— Надо идти, Джус в бешенстве. И давай версию с подземным привидением оставим на тот случай, когда все остальные рассыплются в прах. Тебе самому не смешно?
— Нет, — Оливер поднялся и застегнул пуговицу пиджака. — Это-то и пугает.
…В комнате для допросов царила прохлада. Помещение было маленьким, и здесь работал кондиционер. Войдя, я украдкой бросил взгляд на большое зеркало в стене: за ним находилась смежная комната, где в качестве наблюдателя остался Оливер. За прямоугольным металлическим столом, нахохлившись и прижавшись друг к другу, сидели женщина в возрасте и подросток. Мальчишка явно был подавлен и напуган, а его спутница вытирала заплаканные глаза платком и всхлипывала. Оба слишком непохожие, чтобы быть матерью и сыном. Парень рыжий и вихрастый, в растянутой майке — я сам был таким, когда учился в школе. Женщина аккуратно одетая
Присев напротив, я представился, и она без лишних слов сразу же открыла сумочку, лежавшую на коленях, и выложила на стол фотографию.
— Кейт, моя дочь, — дрожащими губами пробормотала женщина.
Я взял в руки фото. Девочка, изображенная на нем, показалась мне еще школьницей. Пожалуй, не старше парня, пришедшего с ее матерью. Она стояла на фоне какого-то дома и по-детски открыто улыбалась.
— Что случилось? — спросил я, возвращая снимок.
— Она… пропала… — женщина снова зарыдала, прижав к глазам платок.
Я сочувственно молчал. Всегда тяжело, когда лицом к лицу приходится сталкиваться с чужим горем. Хочется отпрянуть, отгородиться от него, как от заразной болезни. В то же время невозможно не помочь, не утешить эту боль, если в тебе осталось хоть что-то человеческое. Особенно тяжело, когда понимаешь, что вся надежда только на тебя. Поднявшись, я отошел в угол к емкости с водой, набрал полстакана и принес безутешной матери. Та взяла его, но пить не смогла: слишком тряслись руки.
— Давайте, я расскажу, — подал голос парень, пока женщина пыталась успокоиться.
— Ну, давай, — перевел я на него взгляд, мысленно радуясь, что парень оказался довольно вменяемым, а значит можно было надеяться на полезные сведения. — Как зовут?
— Дилан.
— Это друг Кейт, — подала голос мать пропавшей. — И ведь говорила же я ей: не ходи одна, особенно в парке! Знаешь же, как там неспокойно! Только с Диланом ее отпускала. Хороший мальчик, надежный…
Парень залился краской до кончиков слегка оттопыренных ушей и опустил голову.
— Как она пропала, Дилан? — спросил я.
— Мы договорились встретиться у памятника основателям, который у входа в парк. Но меня задержали на тренировке. У нас скоро встреча с командой университета, а тренеру не нравится мой бросок, — парень покачал головой. — В общем, я задержался на полчаса… ну ладно, может на час. Кейт дождалась меня, но была ужасно рассержена. Мы поссорились.
Он с опаской покосился на женщину. Понятно, переживает, как та отреагирует, что кто-то может орать на ее дочь. Или что ее дочь может орать на кого-то. Кто знает, как у них там вышло. Женщина скомкала в руках платок и удивленно воззрилась на парня.
— Что дальше? — напомнил я.
— Мы были на аллее, которая ведет от входа влево. Она тупиковая, и там обычно можно спокойно поговорить, — Дилан покусал губу и умолк снова.
Я тут же почувствовал неладное. Парень что-то недоговаривал.
— Что такое? Ты разозлился и стукнул ее?
— Нет! — он вскинул на меня взгляд испуганных глаз.
— Она убежала?
— Нет, — его голос упал почти до шепота. — Там появилось… привидение.
В мыслях тут же мелькнуло воспоминание о белой фигуре из тоннеля, но я усилием воли отогнал его.