Я - не монстр, но кусаюсь
Шрифт:
— Вот сейчас и проверим, — Антон притянул Камилу к себе так резко, что она не успела возразить.
Выдох превратился в испуганный стон.
Крепкая рука прочертила контур по плечу и нырнула в гущу волос. Настойчивые пальцы пробрались к затылку и собрали тепло в одну точку.
Антон наклонился, кудрявые волосы переливаясь ссыпались на одну сторону лица. Камила застыла, как наколотая на иголку стрекоза. Он или она теперь в ловушке?
Теплое дыхание скользнуло по виску и, осев тысячей легких иголочек, спустилось по скуле к губам. Дышать становилось все трудней, ноги подкашивались, и Дэй вжималась
— Ты действительно прекрасна. Издали заметил, но сейчас убедился.
Нет. Не нужно было тете Вале делать такой густой настой, ведь эта фальшь не позволяет Камиле расслабиться. Как целовать и понимать, что все это лишь морок?
Но зов сработал, и ее не отталкивало, а тянуло к жертве. Жаль, это лишь шаг.
Не готова она еще стать матерью. Не готова!
Хотела рвануть и убежать, да пальцы одеревенели. Ноги, будто у каменного изваяния, не сгибались.
Антон осторожно прикоснулся губами уголка губ. Камила шумно выдохнула. Колкие разряды мчались по венам и размазывали мир перед глазами. Накатывали слезы. Как долго она мечтала о поцелуе! Как ждала… А теперь первое интимное прикосновение происходит вынужденно и под влиянием чар. Несправедливо!
Снова попыталась оттолкнуться.
— Не бойся, малышка, — шепнул Антон в губы и легко скользнул по коже языком. — Ты дрожишь. Замерзла?
Он отстранился на миг и, расстегнув быстро пуговицы, снял рубашку. Накинул Камиле на спину нагретую его телом ткань. Обнял и прижал к себе.
— Зачем ты делаешь это? — проговорила Камила, всматриваясь в светлое лицо в маске. Почему он кажется ей таким родным и близким? Знакомым.
— Ухаживаю за тобой. Разве не видно?
Она пожала плечами и опустила взгляд. Было страшно. Страшно, что будет неприятно и больно от чужих прикосновений, а еще страшней, что все это рассыплется утром, как сладкая иллюзия. И останется она одна. С ребенком. И вынужденно повторит мамину судьба. Ирония — хуже некуда.
— У тебя такие мягкие волосы и пахнут чудно, — говорил приглушенно Антон и перебирал ее локоны. Тепло его дыхания бежало по телу и тревожило, как дверь колокольчик.
— Перестань. Отпусти меня. Ты не хочешь этого. Все это неправда, — проговорила Камила и снова посмотрела в его глаза. Светлая радужка переливалась голубым и золотистым, расширенные зрачки отражали ее лицо в маске. Мужчина облизнул губы и коварно-жадно улыбнулся.
Кажется, слезы подошли слишком близко и сейчас хлынут из-под век, разбивая Камиле в очередной раз сердце.
— Ты не можешь, не хочешь… — бормотала она и не могла себя заставить сделать рывок и уйти.
— Хочу. Невыносимо хочу…
Лунный свет блеснул в его глазах, отражаясь в черных зрачках звездами. Антон сжал сильнее ее плечи, а затем наклонился и поцеловал. Будто нечаянно прикоснулся горячим языком, но настойчиво проник внутрь.
И Камила задохнулась в ощущениях. Хотелось пить этот сладкий напиток до умопомрачения. Представлять поцелуй — это одно, а испытывать — другое.
Его терпкий от текилы вкус придавал остроты. Жар ширился и, опустившись, опоясывал спину. Горячее надорванное дыхание вырывалось из груди непроизвольно. Кончики носов слегка соприкасались, а дерзкие руки скользили по спине и плечам и распаляли до горячки.
Камила потеряла счет времени.
— Ты — очень страстная, — шепнул Антон, слегка отстраняясь. Затем порывисто, будто боясь упустить момент, снова налетел на ее губы. Языки, сплетаясь, плясали неистовый танец, и Камиле хотелось больше.
Тело согласилось на фарс. А она?
[1] Визион — один из шести подтипов магов. Это: молекулярники, эмоушены, лекари, иллюжены, визионы и синтики (последние два типа очень редкие).
Все маги делятся степени (Тинки, Грииты, Сааны). Еще есть ноны (обычные люди) и маги вне степени — Ардэй — (такая степень встречалась около тысячи лет назад. Лишь у одного мага). Маги 0 степени называются Рив.
Глава 12. Готов ли ты на серьезный шаг?
Антон проснулся с тяжелой головой. Как оказался дома у тетки не помнил. Размял кости и раздраженно выдохнул в потолок. Еще и уснул в одежде: не мытый и в обуви! С ним такое не случалось уже давно. Даже сильное опьянение не смогло бы его остановить. Вечерний душ — ритуал, которому он не изменял много лет. Полумертвый доползал до кабинки, а здесь…
— Проснулся, племянничек? — тетя Тая сидела на краю стола, скрестив руки и ноги.
— Я что тебя просила сделать?!
— Тише, — замялся Антон, сползая с кровати. — Как я вообще сюда попал?
— Тебя дружбан на старом форде привез, — злобно уточнила тетка и пошла к окну. — Рано утром.
— Веня… а-а-а… — протянул Шилов и поморщился, когда женщина безжалостно распахнула шторы.
— Или выполняешь мои условия, или выметаешься. Сейчас же, — она говорила спокойно, но Антон поежился. Показалось, что его сейчас разрежут пополам гневным взглядом.
— Да не нашел я ее. Это все равно что ткнуть пальцем в небо, — Антон прижал ладонь к шее и прикрыл глаза. Говорить было тяжело: хотелось пить и откашляться, в горле будто жмут иголок застрял. А еще горели губы. Провел пальцами по контуру и вдруг вспомнил. Темно-золотые глубокие глаза, бархатные плечи и каштановые волосы, словно рожденные, чтобы их перебирали и целовали. Камила-а-а…
— Ты же у нас ловелас. Придумал бы что-нибудь, — настаивала тетка и ходила по комнате. От ее шагов в голове стреляло и царапалось. Не нужно было и смотреть на нее: каждый скрип паркета отдавался в висках болезненным уколом.
— Не проще было просто сказать, как девушка выглядит? Зачем такая таинственность? Или хотя бы имя… — встать оказалось еще трудней. Его вело и качало, словно он не перепил вчера, а надышался угарным газом. А что еще хуже — не мог вспомнить, как они с Камилой попрощались. Неужели опозорился? Впервые в жизни его так сильно и с первого взгляда зацепила девушка, а он все испортил.
— Ты меня слышишь? — тетя остановилась напротив и повысила голос.
— Слышу, но этого маразма не понимаю.
— Тебе и не нужно понимать. Просто нужно было найти девушку с родинкой и сделать то, что тебя просили. Не хочешь слушаться — проваливай, племяша.
— Да я слушаюсь, — мягко сказал Антон. — Можно в душ? — сложил руки в молитвенном жесте. — А потом хоть четвертуйте. Милая тетя, ну, пожалуйста-а-а…
Женщина наклонила голову и взглянула грозным, но искристым взглядом. Словно смеялась и издевалась над ним.