Я - не монстр, но кусаюсь
Шрифт:
Антон поджал губы.
— Дикая ты… — и ушел.
Когда дверь практически закрылась за ним, а лента солнца скользнула по паркету, будто змея, и стала исчезать, в дом вошла тетя Валя, а следом мама.
— Камила! Ты совсем с ума сошла? Нет времени перебирать! — ругалась она и скидывала широкополую шляпку на стол.
За распахнутой дверью, прямо на широком каменном крыльце лежал ее гость. Без сознания.
— Я не хочу, — Камила отступила. — Не хочу так. Пусть это будет любой парень, неприметный и простой, но не он. Этот слишком…
— Так это
— По маме не скажешь, — съязвила Ками и сделала вид, что не обратила внимания на искаженное гневом лицо Златы.
— Дочь, решай! — грозно сжав кулаки, сказала мама и прошлась по комнате. — Или мы пытаемся снять проклятие, или ты живешь дальше, носишь маску и никогда не сможешь создать семью. Пусть неполную, но ведь жизнь непредсказуема…
— Хватит! Я от ваших сюрпризов устала. Вы меня не заставите! — Ками выставила угрожающе указательный палец.
Мама с тетей переглянулись. Валентина сделала быстрый шаг вперед и коснулась виска Камилы. Прошибло током, и мутноватая пелена затянула взор.
— Ты забываешь, деточка, что степень у нас повыше твоей, и мы можем немного больше…
Глава 14. Всего лишь задание?
— Она не простит, Валь, — грустно произнесла Злата и погладила горячую щеку дочери. Накрутила на палец гибкий каштановый локон и уложила спиральку ей на плечо. Как же малышка похожа на отца: пышные ресницы, глаза, что сейчас закрыты, как солнечный свет на закате, и волосы… Такие же густые и подчеркивающие смуглую кожу и такие же мягкие и шелковистые. Взрослая, не девчонка с косичкой набекрень и плоской грудью, а настоящая женщина. Статная, страстная и способная искушать. Даже таких крепких орешков, как племянник Таисии.
— Со временем поймет, — отмахнулась подруга и смешливым взглядом попросила отойти от кровати. Заклинание защиты слетело с ее губ, словно крошечные птицы впорхнули в форточку, и взорвалось под потолком маленьким фейерверком. Искры плавно опустились на Антона и окутали его с головы до ног голубым сиянием. Валя была спокойна до раздражения, как всегда. Говорила негромко, размеренно, с ноткой иронии: — Мы же ей добра желаем. Вернее, им, — и опустила еще одно невесомое одеяло на Камилу, будто небом укрыла.
— Боюсь, что с ее характером… — Дэй шумно выдохнула и глянула на спящего светловолосого мужчину, — будет только хуже.
— Времени нет искать другого будущего папашу, — как школьнице, объясняла лекарка и возилась с ритуальным прозрачным шелком вокруг кровати. — Ты знаешь, что он идеально подходит. Стерпится-слюбится. Да и нам важно проклятие снять, а потом уже будем душой Камилушки заниматься.
Злата поежилась. Ей-то лечение души и далось тяжелей всего, но именно дочь все двадцать лет была спасением, потому Дэй решила, что все сделает для счастья Камилы. Даже невозможное, даже то, что не под силу.
Шорох бусин в руках лекарки растревожил хрупкую тишину, и два агатовых браслета, черный и красный, легли на ткань.
— Где Тая? Садовника по дороге встретила? — наиграно проворчала лекарка, и, встав за спиной, положила руки на осунувшиеся плечи Златы. Кивнула в сторону спящих: — Они оба молодые и сильные, вон какие румяные, как яблочки наливные. И это еще толком не познакомились. Справятся. Не волнуйся так. Тебе пора научиться давать Ками немного свободы, иначе у нее будет преждевременный эмоушн-взрыв. А недоверием ты сильно-сильно ее от себя отталкиваешь.
Но не получалось не волноваться. Злата больше всего боялась, что их план провалится. Дочурка выросла очень строптивой, сильной и упертой. Она может навредить себе и окружающим одним движением руки, щелчком пальца. Но больше всего пугало то, что Камила была тинкой слишком давно, и очередной всплеск эмоций может сделать ее гриитой[1]. Тогда рождение ребенка будет под вопросом, они просто не успеют, если вообще смогут. И проклятие снять не получится. Какие буду последствия, только одному Ардэю известно.
Хорошее же признание в любви от Власа, ничего не скажешь. Мало того, что полжизни Злате исковеркал, так и на дочь легла жуткая ноша. Как заставить себя простить после такого? Есть ли смысл? Его все равно это не вернет.
Антон казался совсем неподходящим кандидатом, но Тая и Валентина настаивали, а они лучше разбирались в тонкостях человеческих душ. С этим пришлось считаться. Первая влюбленность может быть обманчивой, необдуманной и стремительной, но сейчас выбирать не приходилось.
— Заждались? — Тая, не здороваясь, величественно прошла через комнату и встала у изголовья кровати. — Целовались уже, — подытожила она через несколько секунд разглядывания парочку. — Отлично. Начнем.
Злата тихо вздохнула, а Валя потерла пухлые ладони.
— Девочки, что-то я не уверена, — промямлила Дэй и снова взглянула на дочь. — Может, дадим им время? Может, пусть сами попробуют?
— Время сейчас играет против нас, Златушка, и если хочешь снять проклятие, придется пойти напролом, — настаивала с улыбкой Валентина, а Тая сдержанно кивала в поддержку.
Злата отошла к стене и тихо прошептала:
— Камила сорвется. Я знаю свою кровь, а еще помню ее отца. Она же в него пошла.
— Да мы в курсе. Злата, нервы придержи, они мне эфир сбивают, — хмыкнула Тая и взяла за руку Антона. Провела указательным пальцем по внутренней стороне локтя, прочертив золотую нить заклятия верности, затем перебралась к Камиле. Сделала с ее рукой тоже самое, но замешкалась: — Валя, ты с Тошки зов давно сняла?
Лекарка обернулась, стукнув бусинами браслетов друг о друга.
— Ой! Он же разрушился, когда наша красотка сонный шарик применила, а потом я забыла.
— Как интересно, — улыбаясь, Тая нарисовала на левой ладони Камилы круг, а Антону на правой треугольник, и скрепила их рукопожатием. — Гремучая смесь получится, но, кто не рискует, тот не кушает сладости.