Я не отступлю…

Григ Кристин

— Мне ничего от вас не надо, миссис Пауртон.

Повернувшись на каблуках, экономка пулей вылетела из комнаты. Пока ее шаги гулко отдавались по всему дому, Элизабет стояла неподвижно, но, как только хлопнула входная дверь, рухнула в стоявшее у стола кресло.

— Так даже лучше, миссис Бертон, потому что мне все равно нечем платить, — прошептала она.

Ладно, нечего распускаться, решительно сказала себе Элизабет, вытирая набежавшие слезы. Что сделано, то сделано. Как говорила ее мать, какой смысл плакать из-за пролитого молока. Вытри за собой и займись делом.

Она

всегда следовала этому совету, последует и сейчас. Надо поскорее выбросить из головы воспоминания о страданиях, которые принес ей покойный муж, и тем более забыть обо всем, что связано с этим мистером Уотсоном. Несмотря на все его деньги и привлекательную внешность он — типичный самец, лживый, тщеславный, эгоистичный. Все его поведение в конечном счете определяется гормонами.

Вытерев рукой глаза, Элизабет взяла письмо адвоката. Она давно уже знала его содержание наизусть, так как последние десять дней только и делала, что ходила по комнатам, снова и снова перечитывая его.

«Уважаемая миссис Пауртон. Ставлю вас в известность, что согласно желанию моей клиентки, мисс Фейт Пауртон, вы должны освободить принадлежащую ей собственность не позднее пятницы, тринадцатого числа сего месяца».

— Обрати внимание на дату, дорогая, — ехидно заметила Фейт, позвонив ей накануне того дня, когда Элизабет получила ужасное послание.

Следующая фраза в письме было настолько шокирующей, что Элизабет с трудом заставила себя прочесть ее вслух.

— «Сообщаю также, что, начиная с указанной в данном документе даты, все денежные переводы на ваш банковский счет прекращаются».

От такого удара мне уже не оправиться, подумала Элизабет. Несколько месяцев назад, когда Фейт дала понять, что в скором времени невестке придется выехать из принадлежавшего ее покойному мужу особняка, Элизабет отправилась в город проконсультироваться с адвокатом Пауртона мистером Элмером Брэдли.

— Меня совершенно не волнует перспектива потерять дом, — честно призналась она ему. — Но я хочу сохранить то, что принадлежит мне по праву. Стэнтон обещал, что каждый месяц на мое имя будет перечисляться определенная сумма денег, на которые я смогла быть жить.

— О какой сумме шла речь, разрешить узнать? — с масленой улыбкой поинтересовался Брэдли.

— О двух с половиной тысячах долларов.

— Хорошенькое пособие! — не удержался от восклицания адвокат.

— Это не пособие, — резко оборвала его Элизабет и мысленно добавила: это плата за проданную душу.

— Однако вы весьма высоко себя цените, — вкрадчиво заметил Брэдли, откинувшись на спинку кресла и выставив на всеобщее обозрение огромный живот.

Элизабет едва не взорвалась, возмущенная его развязным тоном. Однако сдержалась: какой смысл наживать новых врагов, сказала она тогда себе. В конце концов, адвокат всего лишь «озвучил» мнение, которое давно уже сложилось о ней в городе.

— Впрочем, вы конечно же заработали эти деньги, — заметил Брэдли, поеживаясь под пронзительным взглядом молодой женщины.

Все-таки она вырвала у него такое признание, только какой от него толк. Аргументы, представленные Фейт адвокату, основным из которых служила ее чековая книжка, были гораздо весомее.

Итак, она осталась ни с чем. У нее нет ни крыши над головой, ни денег. Главное, ей нечем теперь платить за лечение Эвана.

Элизабет охватила паника. Неужели ничего нельзя сделать? В конце концов, она была законной женой Стэнтона, и после его смерти у нее, как у вдовы, есть определенные права. Да, Пауртоны действительно правят этим городом, но не всем же миром!

Она лихорадочно заметалась по комнате. Как-то раз на обеде в их доме Элизабет познакомилась с адвокатом по имени не то Мердок, не то Мардок.

Да, адвоката звали Мердок, а запомнила она его потому, что весь вечер он ей улыбался, но совсем не так, как улыбались другие мужчины. Его улыбка была доброй, открытой и, как ей показалось, в ней временами проскальзывала невысказанная грусть.

— Если старый хрыч вздумает вас обижать, дайте мне только знать, и я сразу приду вам на помощь, — сказал он, целуя ее в щеку на прощание.

— Не беспокойся, дружище. Я прекрасно знаю, как надо обращаться с такими птичками, как эта, — цинично расхохотался Стэнтон…

Поморщившись от неприятных воспоминаний, Элизабет направилась в библиотеку, где покойный муж хранил записную книжку. Какой смысл копаться в прошлом. Надо искать выход из создавшейся ситуации, и, если повезет, Мердок, быть может, поможет ей в этом.

Перелистав книжку, Элизабет легко нашла нужную фамилию и номер телефона.

— Нечего плакать над разлитым молоком, — прошептала она, обращаясь к самой себе, и, собравшись с духом, набрала номер.

Жизнь многому научила Роналда. Среди усвоенных им истин, помимо прочих, были следующие: красное вино лучше белого, старая модель «порше» надежнее новой, весна в Нью-Йорке — чудесное время года.

Правда, этот год не совсем обычный, подумал Роналд, глядя из окна своего офиса. Казалось бы, и погода мягкая, и небо чистое, и вишни цветут, хотя и несколько запоздало, а на душе все равно скверно. Вот и его секретарша, мисс Хостер, тоже жалуется на плохое настроение.

С секретаршей ему явно не повезло. Проявив слабость, он скорее из жалости, чем из деловых соображений, нанял эту неуклюжую женщину, страдающую от избыточного веса и постоянных угрей.

Как потом выяснилось, мисс Хостер печатала с черепашьей скоростью, а когда пыталась включить кофеварку, то почему-то сразу же перегорали пробки. Ровно в пять она надевала шляпу, пальто и удалялась, игнорируя любые просьбы задержаться на час-другой.

Вчера она почти весь день потратила на то, чтобы напечатать два письма. Когда же без двадцати пять Роналд попросил ее переписать одно из них, она заявила:

— А вы знаете, который час, мистер Уотсон?

В конце концов он все же заставил ее перепечатать письмо, но она умудрилась при этом посадить на нем шоколадные пятна. И тогда, не выдержав, Роналд взорвался. Он заорал, что прекрасно знает, который сейчас час и что ей самое время начать искать себе новую работу…