Я не странный, честно! Том 3. Одиночество
Шрифт:
Смотря на всех них, я почувствовал некое тепло в сердце.
«Так всё же все они выжили. Значит Агнеш, всё же сжалилась над ними и оставила их в живых»
Вся та тяжесть, которая грузом нависла на каждом моём органе, вдруг испарилась, стоило мне только увидеть всех их живыми и невредимыми. Я был настолько рад, что уже был готов пустить слезу, но я не стал, в очередной раз показывать слабость перед ними. Я лишь улыбнулся, смотря на них.
– Зак…
Поначалу в комнате нависла некая тишина, в которой лишь Рита смогла хоть,
Подобное поведение относится ко всем. На очертаниях их лиц, то и дело можно разглядеть вину и сожаление. Даже Кларк не мог сдержаться, и отвернулся от меня, сжимая зубы и кулаки так, что кажется, что ногти уже начали впиваться в его кожу.
А собачьи ушки Лары и Соры опустились, как у собак, которых отчитывает хозяин за бардак в гостиной.
«Что это со всеми?»
– Эйй, почему вы состряпали такие грустные мины?
Никто даже не взглянул на меня, никто не смог сказать и слова в этой тяжёлой атмосфере. Лишь маленький ребёнок, которому не исполнилось и пяти лет, с непониманием на лице смотрит то, на одного взрослого то, на другого.
– Ребекка, иди к дяде.
Стоило мне обратиться к этому милейшему созданию, как она побежала на своих маленьких ножках ко мне, вытянув руки вперёд.
Не вставая с кровати, я поднял её на руки, а затем и над головой, она начала смеяться, прищурив большие глазки толи от волнения толи от страха высоты. Детский смех начал заполнять всю комнату, тем самым обезвреживая ту тяжелую атмосферу, царящую здесь.
Покидав пару раз Ребекку, я повернул её к себе спиной и положил на место между ног, которое появилось, когда я подтянул ноги к себе.
–Принцесса, не соизволите ли вы мне поведать о том, почему все присутствующие здесь, приветствуют моё пробуждение с такими грустными лицами, словно накануне им пришлось съесть, аж, две порции лягушиных лапок?
Говоря это наигранно обиженным тоном, я положил подбородок на голову маленькой Ребекке.
– Не знаю, дядя Зак.
«Ну что и стоило ожидать от ребёнка»
Но затем она продолжила.
– Мама почему-то в последнее время, постоянно ходит грустной, и отказывается играть со мной. Тётя Рита тоже не такая, как раньше. Хоть тётя и улыбается мне, но она улыбается, как-то не так. Мне кажется, тётя хочет поплакать.
«Значит, они волновались обо мне, но почему раз я очнулся, они так же себя ведут? Неужели они теперь меня бояться, после того, как увидели, во что я превратился?»
– Эйй, какого хрена трёхлетний ребёнок, в такой ситуации сказал мне больше слов, чем вы все?!
–…
Эта тишина только подтвердила мои опасения. Я начал испытывать страх, я боюсь того, что они вдруг начнут меня бояться.
«Почему они не смотрят на меня? Неужели они боятся смотреть? Неужели я пугаю их? Неужели я выгляжу всё так же, как и тогда?»
Затаив дыхание, я поднял руку к своему лбу, на котором должны находиться два больших отростка.
«Лишь бы их только не было»
И вот рука достигла конца лба, единственное что я почувствовал, так это слегка колющее чувство от кончиков волос, но ничего твёрдого и похожего на рога я не заметил, даже потрогав всю голову.
Я почувствовал лёгкое облегчение, но вместе этим и что-то другое поселилось в сердце.
«Тогда почему, они не смотрят на меня, что я сделал, когда не управлял собой?»
Это тревога. Скорей всего она отразилась на моем лице, раз я услышал следующее, от маленькой девочки, сидящей возле меня.
– Дядя, вам тоже плохо? У вас, что болит животик?
Лицо Ребекки так и показывало мне наивное детское беспокойство.
– Нет, Ребекка, у дяди не болит живот, у него всё хорошо.
Потеребив её гладкие волосы, я опустил Ребекку на пол и она, последний раз взглянув на меня непонимающим взглядом, побежала к своей маме.
– Вы можете оставить нас.
Может Рита увидела тревогу, смешанную с болью на моём лице, так как она попросила всех уйти. Никто не сопротивлялся и все почти сразу покинули эту комнату, оставив нас двоих с ней наедине. Перед их уходом, я мог разглядеть в их лицах облегчение.
«Неужели они и в правду меня бояться?»
Рита продолжила стоять прямо напротив меня и смотреть вниз, словно изучая каждый узор на деревянном полу.
В комнате снова нависла тишина, которую иногда прерывает сквозняк, раздающийся от открытого окна и треск костра из камина.
«Я не понимаю, что она испытывает. Я не вижу её лица, а её язык тела слишком уж напряжённый, я не могу понять, злиться она или боится.
Может ли быть, что она боится меня, потому что я что-то сделал с ней, когда не управлял собой или же она злиться на меня, потому что я тогда вспылил?»
Вдруг всю эту тишину будто бы топором разрубил грубый шум шага Риты. Она сделала один шаг по направлению ко мне, а затем другой, за ним ещё один и вот она уже прямо возле меня, стоя вплотную к кровати, но её взгляд всё ещё не смотрит на меня.
Она не сразу протянула ко мне свою правую руку. Её слегка напряжённая ладонь прикоснулась к моей щеке, а с её глаз потекли слёзы.
– Прости меня, Зак… Прости.
Она уткнулась носом в мою грудь, её руки крепко обняли меня, не желая никуда отпускать.
От этого её хвата мне даже стало сложно дышать, каждый вдох даётся всё с большим трудом и болью, но я не сказал ни слова. Не из-за того, что не хочу её беспокоить, а скорей, потому что я не понимаю.
«Почему она извиняется? Разве это не я должен стоять на коленях и просить её прощения? Ведь это я вспылил тогда и не послушал её просьбу, которую она повторяла мне несколько раз. И всё это привело к тому, что из-за моего эгоизма и страха чуть не умерли все»