Я не странный, честно! Том 5. Сломленный человек
Шрифт:
“Не даёт и слово поперёк сказать”
В плечо укололо, сильно. Настолько, что я едва не схватился за него. Чувствую, как оно немеет, кончики пальцев задрожали.
“Чёрт, чёрт. Как же бесит”
Я едва сдерживаюсь, чтобы не ударить её.
“Нет, не перед сыном. Не перед ним. Если я покажу ему насилие, да ещё и на его матери, которая для него всё, в силу возраста, он меня никогда не простит. Он будет помнить это вечно. Да и…”
Я другим взглядом посмотрел на искажённое от непонятной ярости лицо моей жены. Нары, что столько времени верна любила
“Как же до этого дошло? Как я пришёл к такой ненависти? Когда всё изменилось? С отравления сына? Нет, это началось раньше, ещё до рождения Кларка”
Выдохнув, я поправил волосы, хотя кого я обманываю. Этим жестом, я лишь захотел скрыть лицо, своё лицо, готовое обнажить боль, сильную боль. Невыносимую из-за которой хочется закричать в голос и винить во всём других, но не могу. Я не могу быть слабым. Не перед ним.
“Ребёнку нельзя показывать всё это. Он вырастит с кучей психологических травм. Какой толк от силы, если он будет с комплексами? Она ведь должна это понимать, так почему она это делает? Такое чувство что специально”
Правая нога дрожит. Я присел на одно колено, встретившись с сыном взглядами. Он сильнее вжался в ноги матери. Его глаза испугано забегали, а маленькие такие хрупкие, словно фарфор, ручки сжали большую руку Нары.
“Пора прекращать это. Я оставлял её, думая, что она перебеситься и успокоиться, но вижу, что это не так. Она начинает наглеть всё сильнее. Видно же, чего она добивается. Хочет настроить сына против меня.
Я только не могу понять почему… Хотя могу, но боюсь даже подумать, что она и в правду способна на подобное. Только не та женщина, не та Нара, которую я столько лет знаю”
– Сынок.
Я хотел с улыбкой отправить его в спальню, но меня перебил крик Нары.
– Эй!
“Она вновь мешает… Что, хочешь отнять у меня его! Единственное ради чего я терплю всё это?!”
Приподняв голову, я посмотрел на неё. Я уже не в состоянии сдерживать, разрывающую грудь, ярость. Всё на что я только способен, так это держать захлопнутым рот, но выражение лица никак. Всё усугубляет зудящая боль в конечностях и слабость от истощения маны.
В глазах покраснело. Это явный признак, что мои глаза засветились ярко-красным цветом. Пару лет назад я понял, что когда я уже готов сорваться мои глаза начинают святится красным. Я так и не понял в чём причина, единственное что приходит на ум, так это Шут, но он сказал, что он не причём.
Когда я спросил, что он думает об этом он промолчал, хотя я видел по его лицу, что он знает.
“Нет”
Когда я очнулся, то уже заметил лицо ужаса на лице сына. Он затрясся весь, прижимаясь ещё сильнее о ногу Нары, которая и сама дрожит от страха, хоть и пытается это скрыть.
“Почему всегда так? Что я вообще должен сделать, чтобы на меня больше так не смотрели? Ладно, я привык что на меня смотрят так враги и даже союзники, но не вы оба. Только не вы”
Поднявшись, я помассировал глаза. Как только они потухли, я посмотрел на испуганную Нару, которая, пытаясь скрыть испуг, смотрит на меня ещё злее, чем раньше.
От этого взгляда, скрутило живот, а неприятная желчь подступила к горлу.
– Прекращай это.
– Ч-что прекращай!
Её крик только усилился.
– Ты знаешь.
– Я ни черта не знаю! Говори прямо!
Улыбнувшись, так дружелюбно, чтобы не напугать ребёнка, я мягко схватил Нару за шею и приблизил губы к её уху.
– Не играй дурочку, сука. Ещё хоть раз.
Едва сдерживаясь, чтобы не закричать, я продолжил говорить шепотом.
– Ещё хоть один чёртовый раз выкинешь подобное.
Рука сжала её мягкий затылок, который в моей руке словно ворсинка.
– Сука, прибью тебя и твоего надоедливого папашу.
После этого, я медленно отстранился, вновь нацепив на лицо улыбку и погладив сына по голове, ушёл.
“Пора знакомится с новым королём”
––
– Что ты думаешь об этом мече?
Стоя напротив массивного мужчины лет тридцати пяти, медленно расхаживающего вокруг одного из экспонатов, я сжимаю онемевшую руку в надежде, что она хотя бы немного заработает.
– Меч, как меч.
Видимо моего собеседника не особо удовлетворил этот ответ. Он, сцепив руки за спиной посмотрел на меня, но ни сказал ни слова.
– Нц.
“Что за надоедливый мужик?”
С недовольством посмотрел на меч, заключённый в стеклянной коробке.
“Обоюдно острый меч без рукоятки. Как вообще его можно использовать? Дилдо и то полезнее в бою, чем эта хрень”
– Меч отчаявшегося.
Удовлетворённо кивнув, он продолжил шагать.
– Точнее и не сказать.
Проведя стеклянную коробку могучей, словно лапа медведя, рукой, которая покрыта шрамами, он продолжил таким тоном, словно читает лекцию.
– Если только смотреть с точки зрения пользы, но в этом мече есть нечто иное. Я бы даже сказал философское. Как оружие он бесполезен, палка и то сподручнее.
Раз побарабанив по поверхности стекла он остановился и резко повернулся, смерив меня суровым пепельным, как и у отца взглядом. Его лицо, низ которого покрыт рыжей бородой, приблизилось ко мне почти вплотную.
– Каждый видит в нём нечто своё. Кто-то хлам, кто-то олицетворение справедливости. Убей и будь убитым. Особенно верующие говорят, что это божье ученье, говорящее, что воин, убивший человека, убил в себе часть души, находящуюся в руках. Что по мне всё это глупость.
Я ответил на его суровый взгляд, таким же взглядом. Видимо поняв, что я не отведу взгляд, он вновь резко повернулся, едва не задев мой нос своим.
– Кто считает это хламом, по-моему лишь ответил первое, что попалось ему на ум. Кто говорит про справедливость, просто бездарь, выступающий за ценность каждой жизни. Не каждая жизнь ценна. Как бы грубо это не звучало, но жизнь короля ценнее жизни сотни тысяч солдат. Они это понимают, поэтому и доверяют их ему. А про душу и вовсе молчу. Я убил больше тысячи человек.