Я не странный, честно! Том 5. Сломленный человек
Шрифт:
Когда он первым словом сказал папа, я не смог сдержать эмоций. По венам словно кипяток прошёлся, я аж вздрогнул от удивления и счастья. Слёзы тогда потекли с глаз. Мой сын сказал первое слово, он назвал меня папой.
Я был на седьмом небе от счастья.
“Одно иметь задатки, а другое уметь их использовать. Мы уже тренируемся месяц, но почти нет никак результатов. Он лишь раз смог создать каплю. Конечно, дворяне обычно начинают изучать магию с шести, а обычные дети и того с десяти. Может в
– Папочка!
Крикнув мне, он неуклюже поднялся, помогая себе руками. Сначала поднял торчком попку к верху, а потом и всё тело.
– Папочка, я устал.
Бегая, словно какой-то карапуз, откидываясь то, в одну сторону то, в другую, он прыгнул ко мне, когда оказался в десяти сантиметрах.
– Хорошо, сына. Давай отдохнём.
Приласкав и поцеловав в пухлую щёчку сына, я вытащил из сумки жаренный сахар в форме леденцов на полочках. Один закинул себе в рот, а другой в его.
– Вкусно?
“Эхх, какая ностальгия. Когда-то мама и мне готовила их… Неужели я так повзрослел?”
Я сам их приготовил, специально для наших с ним таких посиделок. Кларку они тоже понравились, но если бы ему дали выбор эти леденцы или же торт, который приготовил шеф-повар, он бы без сомнения, как и нормальный ребёнок выбрал бы торт. Это нормально. Я бы и сам поступил так же.
Эти леденцы не для того, чтобы порадовать его, нет, это скорей услада для меня. Видя его радостно сосущим и грызущим жаренный сахарок, я чувствую как всё беспокойство, злость и переживания исчезают.
Я перестаю думать о наглости церкви, о ноющей боли в руке и ноге, что преследует меня везде, о Наре, которая смотрит на меня так будто бы я враг ей, а не муж и отец её ребёнка. Я ни о чём об этом не думаю. Лишь о сыне и себе. Об этом времени и о том, что будет дальше.
– Угу.
– Спасибо, сына, что ты у меня есть.
Я обнял его, маленькая головка упёрлась о мою грудь.
“Спасибо”
Это было моей отдушенной. Это время, что проводил с сыном. Оно помогало мне идти дальше, но я всё испортил.
– Папа!
Когда я сидел под деревом, уперевшись спиной о его толстый шероховатый ствол, меня окликнул взволнованный голос сына. Он показал мне руку, с которой фонтанном бьётся вода, вызывая радугу в воздухе.
– Это мой сынок.
Я сразу же побежал к нему и обнял малолетнего гения.
– Молодец, сынок. У тебя получилось.
Спустя три месяца у него наконец-то получилось использовать первое заклинание. На радостях, я слишком перенапряг ногу и руку. Боль в них усилилась так сильно, что я едва не скрутился на глазах у сына.
– Подожди, сына. Я сейчас… Ммм, вернусь сейчас.
С трудом сдерживаясь, чтобы не показать боль на лице, отошёл на метров пять от него. Выдохнул и снова вдохнул.
“Чёрт, я был неаккуратен”
Вытащил из внутреннего кармана спиртовой раствор из лечебных трав, который восстанавливает ману и обезболивает болезненные участки. Меня предупреждали, как побочный эффект он может вызывать плохие сны и даже галлюцинации, но это лучше, чем терпеть боль. Я высушил его.
– Гадость.
Поморщившись, я уже под постепенно затухающую боль хотел отвести сына помыться, а потом и спать, как увидел его возле моей сумки у дерева.
“Нет”
Тело словно из холодного ведра окатили. Я рванул к сыну, который к губам приложил один из бутыльков со слабым ядом, но было поздно. Он уже глотнул. Один маленький глоток, но для ребёнка смертельный.
Я собирался одну каплю разбавлять в литре обычной воды.
– Выплюнь!
Я подбежал к нему. Упав на колени, я схватил его маленькое тельце дрожащими руками, приоткрыл рот и засунул туда похолодевшие два пальца.
– Выплюнуть всё.
Не прошло и пяти секунд, как и он заплакал, схватившись за живот.
– Больно! Папа! Папочка больно!
Он заплакал, его лицо покраснело, с глаз потекли слёзы.
– Чёрт, чёрт.
“Что делать? Что? Магия исцеления не работает на ядах. Ампулы, я же их покупал. Точно, где? Куда я их положил?”
– Точно, тумбочка.
Взяв скрутившегося Кларка на руки, который продолжает рыдать и краснеть, я побежал со всех ног к замку.
– Сынок, всё хорошо, сейчас будет легче. Папа избавиться от боли. Сынок.
Смотря на его лицо, искажённое болью, слыша плачь, нет рыдания собственного сына, который сейчас испытывает адскую боль, я с трудом продолжаю бежать. Колени немеют, губы трясутся, а в горле пересохло.
Не прошло и минуты, как я ворвался в комнату, где Нара лежала на кровати просто читая книжку, как она обычно это делала, когда я забирал сына на тренировки.
Завидев меня, а потом и сына, она подорвалась.
– Кларк! Что с ним?
Не получив от меня ответа, ведь я занят поиском лекарства в тумбочке, она повысила голос.
– Зак, что с Кларком!?
– Закрой пасть!
Рявкнув на неё, я продолжил искать. Из-за трясущихся рук мне стоит только взять один из десятка бутыльков, как он падает. Приходится по несколько раз поднимать.
“Чёрт, чёрт, не то”
– Кровь. У него кровь с глаз! Кларк! Что ты с ним сделал!?
Я наконец-то нашёл нужный тюбик. Забрав от обнявшей Нары Кларка, я влил в его маленький посиневший ротик с половину лекарства и замер.
“Пожалуйста подействуй”
Молясь то ли богам то ли случаю, я перестал дышать. Плачь Кларка медленно начал стихать, на лицо вернулось умиротворение, и он уснул, сопя носом.