Я не трогаю тебя
Шрифт:
Вольт сказал Рите, что они летят к месту его вынужденной посадки, и Рита заранее представляла, какую коллекцию кристаллов они повезут на Землю.
Переход сильно напугал Риту. Она побледнела и стала жаловаться, что ее тошнит. Пока Вольт водил. Риту в медотсек, пока диагност прослушивал ее, поил чем-то из мензурки и печатал длинный перечень рекомендаций, прошло около получаса. За это время корабль подошел настолько близко к системе, что обсерватория могла начать исследования. Вольт с Ритой выходили из медицинского отсека, когда
— Уважаемый экипаж! Корабль подходит к выбранной вами звезде, у которой только что обнаружена планета с кислородной атмосферой. Вы, конечно, извините нас, что ваша экскурсия прервана и корабль возвращается на Землю. Ваш удачный выбор помог всему человечеству. Спасибо!
Вольт бросился в рубку.
Несколько часов, пока звездолет гасил скорость и снова набирал ее для обратного скачка, Вольт отчаянно пытался перехватить управление у автоматики. Сделать ничего не удалось. Побледневшая Рита, которой Вольт успел объяснить положение дел, молча наблюдала за ним. Наконец Вольт бросил микродатчик на стол.
— Не получается! — простонал он.
— Вольтик, ну попробуй еще раз, — ободряла Рита. — Ведь наверняка можно что-то сделать.
— Сделать можно одно — взять железяку побольше и разнести все в щепы. Правда, на Землю вернуться не придется.
— Это надо, Вольтик? — жалобно спросила Рита.
— Нет, — ответил Вольт. — Если бы я был один, я бы это сделал, а с тобой — нет.
— Если бы я была одна, я бы тоже это сделала, — сказала Рита, — но сейчас я не могу.
Она протянула Вольту ленту с рекомендациями диагноста. Вольт прочитал и все понял.
«Мировой Совет рассмотрел вопрос о кислородной планете Ласточка и, приняв во внимание мнения всех сторон, постановляет:
1. Начать освоение планеты Ласточка и приспособление ее к жизни людей.
2. На базе комплексной экспедиции, исследовавшей Ласточку, создать постоянно действующий центр, в задачи которого войдут сбор и хранение растительного мира планеты, кладок насекомых, изучение возможности адаптации живого и растительного мира к новым условиям, попытки длительного сохранения животных в состоянии анабиоза.
3. В долгосрочные планы освоения включить создание в трехсотлетний срок планеты типа Ласточки, на которой воссоздать условия, существующие в настоящий момент на Ласточке.
Мировому Совету известно, что ущерб, нанесенный Ласточке, может быть непоправим, однако положение, сложившееся на Земле, требует радикальных мер. Благо человечества превыше всего».
Вольт отложил бюллетень Совета. Это был приговор Ласточке, окончательный и не подлежащий обжалованию. А ведь Вольт был не один. Сотни тысяч людей требовали сохранить Ласточку. Старый идеалист Юхнов, чья мысль нашла-таки воплощение в блокировании приборов, был в отчаянии. Его не утешало даже то, что космический туризм был отменен и часть кораблей передавалась ему для сплошного
Неожиданно человек, о котором думали как о самом опасном враге, оказался самым горячим защитником Ласточки. Владимир Маркус прервал многолетнее затворничество на Плутоне и прилетел на Землю. Но все было бесполезно.
В первый отряд, отправлявшийся на Ласточку, брали людей не старше сорока лет и не имеющих детей. Тут же у пунктов записи выросли длиннейшие очереди. Мегаполисы резко снизили рождаемость. А ведь обе стороны в полемике больше всего апеллировали к детям. Но кто знает, что будет благом для будущих поколений? У них с Ритой через полгода родится Марунька. Уже известно — будет девочка. Что-то даст ей разграбленная Ласточка? Что получит и потеряет Марунька?
Со стен, перекрытий, с открыток и плакатов на прохожих смотрела последняя картина Маркуса. Над серой, засыпанной прахом равниной летит птица. Навсегда улетает от погибшего гнезда.
Люди, спешившие к пункту записи, смущенно отводили взгляд и ускоряли шаги.
Если судить по старым, снимкам, небо у Ласточки было густо-синим, без малейшей примеси какого-нибудь другого цвета. Оно и теперь оставалось таким же, разве что самая малость зелени капнула в синеву. Но заметить это мог бы только очень опытный глаз.
Трава на лугу поднималась сплошной стеной, узкая тропинка словно прорезала ее. Упругие головки тимофеевки, метелки овсяницы и мятлика, солнечные глаза ромашек, купы колокольчиков поднимались, почти на метр, и только огненные фонтаны иван-чая царили над ними, привлекая к себе яркой окраской.
Луг представлялся лесом, тем более, что у подножия сильной травы кудрявилась какая-то травяная мелочь. Но ее видно, только если присесть на корточки, а тогда трава и тебя спрячет с головой, и можно воображать что угодно.
Марунька сидела на корточках, тимофеевка и ромашки склонялись над ней. А прямо впереди торчал нескладный разлапистый кустик звездки, одного из немногих растений Ласточки, сумевших выжить в новых условиях. На одной из боковых веточек плавно покачивался цветок. Заходящие друг за друга лепестки, с тыльной стороны зеленые, изнутри были бледно-розовыми, а на розовом фоне в беспорядке располагались мелкие ярко-красные пятна.
Марунька водила перед цветком пальчиком, а он медленно поворачивался, пытаясь уклониться от прикосновения.
— Оп! — воскликнула Марунька и ловко дотронулась до пушистого пестика. Цветок моментально захлопнулся, плотно сжал лепестки, обратился в зеленый шарик, сидящий на конце ветки.
Марунька подождала, потом наклонилась вперед и, прикрыв рот ладошкой, быстро зашептала:
Аленький цветочек,
Открывай глазочек,
Полюбуйся на меня:
Я не трогаю тебя!
Зеленый комок дрогнул, и перед девочкой раскрылась чашечка цветка, словно спрыснутая изнутри алыми каплями.