Я не твоя невеста, Дракон!
Шрифт:
Кажется, Ран Скайгард от моей наглости потерял дар речи. Он молчал, и мне было видно, как его пальцы отстукивали какой-то подозрительно знакомый ритм по подлокотнику.
Наверное, мои навыки игры на электрогитаре вряд ли будут ему интересны. Так же, как и Владу, поэтому инструмент вместе с усилителем вернулись обратно в родительский дом. Музыкальные предпочтения у нас никогда не совпадали. Похоже, это карма. Дракону, вон, тоже не по душе песня, которую выбрал Сильван для моего ментального блока.
Надо озвучить
– Знаете, ис Скайгард, – я шагнула вперед в необъяснимом порыве посмотреть ему в лицо. – Готова поспорить, у вас на каждую участницу отбора собрана самая полная информация. Поэтому, может, пропустим этот пункт и перейдем к следующему?
– Вы правы, информация действительно есть, но что из этого правда, а что ложь…
– И что изменится, если вы спросите лично? Допустим, я отвечу, что у меня потрясающий голос, вы поверите мне на слово?
– Я попрошу вас спеть.
– Я не пою по заказу. Только по настроению и без всяких зрителей. Но голос потрясающий, особенно в ванной комнате, где какая-то особая акустика…
Кажется, меня занесло. Я замолчала так резко, будто мне просто отключили голос. Дракона по-прежнему не было видно, но его гнетущее присутствие ощущалось очень остро, до мурашек.
Я думала, он разозлится окончательно и выгонит меня, пригласив очередную, более сговорчивую участницу, но владыка Скайгард снова тихо хмыкнул.
– Хорошо, – спокойно произнес он. – Давайте перейдем к следующему пункту. Ваш магический потенциал я имел удовольствие оценить, теперь пришло время подтвердить чистоту крови.
Я застыла на месте, ожидая его дальнейших слов. Можно было не бояться очередного казуса, ведь кроме моей крови у меня не будет возможности увидеть чью-то еще.
– Справа от вас кристалл, – голос Дракона прозвучал серьезно. – Положите на него руку?
Повернувшись, я действительно увидела слабо мерцающий кристалл размером со страусиное яйцо. Интересно, это какой-то драгоценный камень? Он был насыщенного зеленого цвета, абсолютно прозрачный и такой холодный, что положив на него руку, я почувствовала мгновенную боль. Длилась она недолго, всего несколько мгновений, после чего кристалл потеплел и как будто выцвел, став прозрачно-серебристым. И крови никакой не понадобилось?
– Что это значит? – спросила я, не торопясь убирать руку с теплого, слабо пульсирующего камня.
– Если бы вы не были Драконом, айса О’Рин, камень стал бы совершенно черным. А в вас, судя по реакции, очень чистая и сильная кровь Ледяных.
– Что бы вы сделали, если бы камень почернел?
Ис Скайгард некоторое время молчал, видимо, не желая отвечать, и я решила закрыть эту тему. В конце концов, Сильван не обманул, и я без труда прошла проверку.
– Это все? – осторожно поинтересовалась я, убрав руку. Пальцы покалывало, в них будто собралось какое-то странное, но очень приятное тепло.
– Да, мы официально познакомились, и вы прошли проверку.
– А вам не кажется, что это было несколько односторонне? Вы, ис Скайгард, так ничего и не рассказали о себе.
– А вы не в курсе, за кого собрались замуж?
– Это не было моим решением, – меня внезапно потянуло на откровенность. Хотя, он и сам должен понимать, что за большинство участниц решение приняли их родители. – Вы тоже должны положить руку на камень.
Дракон хмыкнул. Я чувствовала напряжение, разлившееся в воздухе, но отступать не собиралась. Пусть злится сколько угодно, но я должна знать, кого мне прочат в супруги.
– Что ж, – его голос прозвучал угрожающе тихо. – Если вы настаиваете…
Я скорее почувствовала, чем увидела, как он рывком поднялся. А затем он одним слитным движением шагнул ко мне из тьмы. Дракон был облачен в просторную белую рубашку, и первые две пуговицы были расстегнуты. Никакой короны, как я предполагала, на его голове не было. Глаза снова золотились, что, подозреваю, выдавало его недовольство. Когда Скайгард приблизился, меня окутало его свежим, морозным запахом. Не как у ополаскивателя для белья, а чем-то восхитительных, кружившим голову. Вряд ли это парфюм. И, несмотря на ледяную природу, от мужчины веяло теплом.
Положив свою большую ладонь на кристалл, он повернулся ко мне.
– Вы удовлетворены, айса? – камень, что снова стал зеленым, когда я убрала руку, под его пальцами обрел прозрачность слезы и мягко замерцал. Красиво. Завораживающе. Захотелось положить свою ладонь сверху и проверить, что будет, но я подавила это желание в зародыше. Откуда вообще в моей головы такие мысли?
– Мне жаль, что так получилось с гобеленом, – чувствуя себя неловко, сменила тему я. – Это действительно семейная реликвия.
– Когда моего младшего брата убили ларки, мать не находила себе места от горя и не хотела жить. Отец уговаривал ее найти себе какое-нибудь занятие. У нее был начат гобелен, и она пообещала, что закончит его. В день, когда был сделан последний ряд, нашей мамы не стало, а отец последовал за ней.
Он рассказал это все сухим, безэмоциональным голосом, не глядя на меня.
– Мне очень жаль, – повторила я. В груди теснилось какое-то непонятное чувство, сходное с жалостью. Было грустно. Как же, наверное, владыка был одинок в своем горе. Ему действительно нужна спутница. Верная, преданная, которая поддержит в трудную минуту. Не такая, что в день свадьбы бросит его и вернется домой.