Я (не) ваша Лия!
Шрифт:
— Одним словом, — бесцеремонно обрывает ее Карниллиус, — теперь ты понимаешь, как непросто бывает с потомством и как ты нам помогла.
— Понимаю. Обращайтесь, если что… Могу ли я поговорить с тобой наедине? — тихо обращаюсь к нему.
Он кивает, не скрывая довольную улыбку, и указывает на отверстие в стене, ведущее в сторону келий. Мы проходим по петляющему коридору и останавливаемся у одной из каменных комнатушек.
— Можешь называть меня, Нил, кстати. Так короче, — заявляет вроде бы Карлуша.
— Короткий путь — не всегда самые верный, — устало парирую, при этом
— Если тебе так проще, начнем с официального тона. Присядь, госпожа, пока ноги не подвели тебя окончательно.
— Тогда ты тоже садись.
На том и порешив, устраиваемся на каменном ложе. Оно, как грядка возвышается от пола на двадцать сантиметров. Официальный тон однако Карниллус держит только на словах, на деле же он уселся на чересчур неформальной дистанции. Всего несколько секунд назад я дрожала от обступившей кожу прохлады, а теперь меня обдает жар его тела. И хотя я гордо и независимо дистанцируюсь, практически вжавшись в каменный угол, он все равно слишком близко. Его горящие глаза без стеснения пожирают мою новую внешность, совершенно не по-дружески задерживаются на моей новой, пышной груди, — черт бы побрал эти платья обтягивающие! — на тонких щиколотках, которые я поспешно прячу под ткань. Пытаюсь найти равновесие, опору в зубодробительном водовороте происходящих событий, но в голове сплошная неразбериха. На чужое, слишком мужественное и красивое лицо старого друга страшно смотреть. Поэтому прячу глаза в пол и поскорее спрашиваю, лишь бы как-то заполнить неловкую тишину:
— Помнишь наш последний день в той жизни?
Нил кивает.
— Меня закинула сюда старая карга, а ты как здесь очутился?
— Соприкосновении с часами сделало меня частью заклинания и отправило вслед за тобой.
— Ты сознательно это сделал? Или случайно клювик об часы почесал? — спрашиваю с улыбкой.
— Даже не знаю, — он складывает руки на груди и иронично приподнимает бровь. Своим выражением лица он напоминает мне какого-то киноактера. — Сама мне скажи, сира светлая ведьма!
— Не ведьма я! Так… Заурядный экстрасенс. Уж ты-то меня выучил, как свои пять паль… четыре когтя, пока мы целый год вместе жили!
— Ты стопроцентная ведьма, Лия Трофимова! Не противься этой мысли и не кипятись, вспомни свою пружинку! Напрягись и расслабься! Еще раз. Умница! Еще раз. Ну? Отпускает? Готова слушать?
— Да, — цежу сквозь зубы в ответ, раздраженно сжимая-разжимая кулачки. — Если прекратишь оговаривать мое честное имя, то готова!
— Оговаривать твое имя я никому не позволю, а вот правду услышать придется. Помнишь, как плохо тебе становилось после сеансов? Слабость, тошнота.
— Кто ж такое забудет? Пару раз даже пришлось к врачу ехать на анализы!
— Почему, не задумывалась?
— Слишком тонкое устройство впечатлительной души.
— Да твоей мощной аурой можно гвозди забивать! — смеется Нил,
— Брось! Ведьмой нельзя быть неосознанно! — вскипаю я. — Они выполняют ритуалы, заговоры читают, зелья варят. Это не про меня!
— Только примитивным нужны ритуалы. Ты сильная, светлая ведьма, — спокойно повторяет он, — сама не сознающая своей силы.
— Бред это все! В чем моя сила, Нил? В жестком отходняке после сеансов? Я даже собственную мать не смогла заставить принять себя! Пашку не смогла к себе привязать!
— Заставлять кого-то — против твоей сути. Светлые ведьмы никем не помыкают. Касаются светом тех, кто в этом нуждается, и своим прикосновением исцеляют души, тела и судьбы. Тех, кто этого не ценит, выметает из их жизни, как ненужную шелуху.
— Если я так могущественна, то почему тогда меня, как шавку какую-то вышвырнули из собственного мира?
— Ты попалась в хитроумно скрученную ловушку ковена темных ведьм. Много раз они пытались тебя убить, но это оказалось им не по зубам. Тогда они решили телепортировать тебя по межмировому порталу в чужое, умирающее тело. Они и здесь просчитались. Ты не умерла. Наоборот вдохнула жизнь в угасавшую плоть. Помнишь часы? Вся сила ковена сплелась в них в тот момент. Но даже тогда, в присутствии Олеаны, не тронь ты часы, ничего бы с тобой не случилось! Ведь я тебя предупреждал, — с мягким упреком добавляет он.
— Сейчас я понимаю, какой была дурочкой, что тебя не послушала. Но как мне теперь быть? Как обратно попасть?
— Зачем? Если правильно разыграешь карты, ты без пяти минут Великая Всадница, правящая всем миром. Зачем тебе назад? — изумленно восклицает Карниллиус и его удивление совершенно выбивает меня из колеи, становится последней каплей, от которой я совершенно теряю присутствие духа. Сбивчиво, взахлеб возмущаюсь:
— Да! Представь себе, я хочу домой! Хоть я и не нужна там ни родителям, ни парню… Уже бывшему… Но все равно там мой дом! Мне надо закрыть свои гештальты и расплатиться по счетам! К тому же, я просто скучаю по горячему душу, по универской библиотеке, по капучино, по ортопедическому матрасу, по Карлуше… Хотя ты вроде бы здесь, но ты ведь не он! Я хочу вернуть обратно свою жизнь! Как повернуть время вспять? Как не дотронуться до тех часов? Что мне делать, Нил? Что?!
Дослушав меня до конца с невозмутимым лицом, он неожиданно поднимается с каменного ложа и холодно-почтительно склоняет голову.
— Для тебя я Карниллиус. Как ты верно подметила, официальный тон будет уместнее. Если пожелаешь есть, приходи на кухню. На столе найдешь жаркое. Где тут источник воды, ты уже знаешь. Если предпочитаешь отдохнуть, я распоряжусь, чтобы тебе принесли одеяла и подушку, а заодно показали отхожее место. Доброй ночи!
На этих словах он уходит. Последняя фраза про отхожее место прозвучала почти оскорбительно. Как будто меня только что ткнули лицом в унитаз. Фу! Раздраженно откидываюсь на стену келии. Изо рта вырывается стон бессильного возмущения!