Я не желаю нагибать!

Беренцев Альберт

— Ага, именно так. По словам шамана.

— Но зачем?

— Я не знаю. И шаман тоже не знает. Но это сработало, как видишь. Портал открылся, и вот я здесь.

— И ты это знал всё это время? Знал и молчал?

— Да ничего я не знал! Я сам только сегодня узнал это от шамана, когда

он выдал мне вот эту черепушку — всё, что осталось от Аменахина. А когда я только появился в этом мире — шаман мне сам ни хрена не рассказал. Он мне тогда еще не доверял. Да и вообще орки ожидали, что ритуал призовет им трехметрового варбосса, а не меня — хилого человека.

— Но я всё еще не понимаю…

Я вздохнул и указал на расколотый камень:

— Это ты еще не представляешь, насколько глубока кроличья нора, наставница. Взгляни на этот камень. На нём орочьими рунами написано «Аменахин». Кровавыми рунами, как видишь. И этот камень с именем Аменахина, по словам шамана, хранится у орков уже тысячу лет. Это их племенной тотем. То есть…

— То есть смерть Аменахина и твой приход в этот мир были предсказаны еще тысячу лет назад! — выдохнула девушка, — Подумать только! Аменахин и орки… Я с трудом в это верю.

— Зато шаман верит. Он утверждает, что от камня и черепа я должен получить некую силу. Вот только я не знаю, как мне её получить. Как видишь, я уже разбил каменюгу молотом, но это ничего не дало.

— Интересненько…

Девушка подошла к расколотому камню и присела рядом с ним на корточки. Древние чары явно вызвали у магички профессиональный интерес. Сев протянула руку и коснулась кровавых рун, но тут же отдернула свои пальчики…

— Он горячий!

— Ага, — подтвердил я, — Он уже тысячу лет горячий. Я же говорю: это некий тотем. Но я не знаю, как им пользоваться. И сами орки тоже не знают. А Аменахин, если и знал, то ничего не объяснил шаману.

Я снова с неудовольствием покосился на череп Аменахина. Череп скалился, будто издевался надо мной.

— Я такое уже видела… — пробормотала Сев, — В императорской библиотеке.

— Ты о чём? О камне или о черепе?

— Я о кровавых рунах, — пояснила магичка, — У императора в бибилотеке вроде хранились древние орочьи кожи, покрытые такими же письменам.

— О, Господи!

Я вдруг спохватился. Ну конечно! Я же тоже видел такую орочью кожу с кровавыми рунами. В запретной секции дворцовой библиотеки. И более того: я эту кожу украл…

— Сев, ты умничка! Спасибо, наставница!

Я бросился к своему вещмешку. Он лежал тут же, в моем шатре, к счастью, мешок со всем содержимым пережил падение дракона.

Покопавшись внутри, я извлек из мешка орочью кожу с непонятными рунами.

— Это еще что? — нахмурилась Сев, — Ты что, украл это?

— Да, — пояснил я с лицом гигачада.

— Но человек не ворует у человека!

Я на это только хмыкнул, а магичка тут же смутилась, осознав какую глупость она только что сморозила. Обвинять меня, главного врага человеческой расы, в воровстве — это всё равно что обвинять Гитлера в безбилетном проезде на трамвае.

— Можешь это прочесть, Сев?

Девушка захлопала глазками:

— Нет, конечно. Я вообще не знаю орочьего. Это же ты знаешь все языки мира.

— В том-то и дело. Я знаю все языки, но эту кожу я прочитать неспособен.

Я призадумался. А потом, повинуясь скорее интуиции, чем разуму, положил кожу на горячий камень.

Сначала ничего не происходило, но через несколько мгновений руны, покрывавшие древнюю кожу, вдруг вспыхнули ослепительно красным. Они вдруг стали жидкими, будто их только что нанесли на эту кожу, а потом кровавые руны закипели, источая жар и пар…

Сев вскрикнула и отбежала подальше от камня, но я остался рядом с ним, вглядываясь в кипящие руны, как древний гадатель.

Теперь я смогу их прочитать? Я надеялся на это, но смысл рун не открывался мне.

А потом позади нас с Сев кто-то вдруг клацнул зубами. Так громко и неожиданно, что я перепугался…