Я не жертва
Шрифт:
Молча опустила глаза и хотела было прошмыгнуть мимо, но он внезапно перегородил мне дорогу и схватил за руку. От ужаса я вся онемела. Оцепенение хватило даже глотку, оттого я не смогла произнести ни слова. Сознание вмиг нарисовало мне картину, где я, придавленная отчимом, отчаянно прошу его отпустить меня, но капкан сжимается все сильнее и вот уже боль пронзает тело, отдаваясь в мозг искрами фейерверка.
– Н-нет, – еле слышно шепчу я, глядя ему прямо в глаза.
По щекам бегут ручьи слез, тело сотрясает крупная дрожь.
– Эй, ты чего? Я ж только познакомиться хотел…
Он ослабил хватку и мне удалось вырваться. Я всхлипнула и что было сил побежала.
– Больная что ли? – крикнул Вовка мне вдогонку. И совсем уже еле различимое, – сама же хотела.
3. Наши дни
– Полина, Полинка, мать твою за ногу! Где новость? Я не вижу новость блин! – главред картинно массировал тонкими сухими пальцами виски и закатывал безликие глаза.
– Петр Семеныч, я вам три часа назад на почту отправила, – я громко разгрызла сухарик у него над ухом, отчего он еще сильнее принялся тереть свои тонкокожие, пульсирующие синими венками, виски.
– Где?! Где, мать твою, материал? Я что, по-твоему, совсем дурак, да?
Естественно, мне хотелось ответить «да», но я огромной силой воли сдержала в себе этот порыв.
– В «спаме» посмотрите, – я склонилась над его плечом, отчего главред еще сильнее поморщился, но промолчал.
Через полминуты документ был благополучно извлечен из той самой спамовской папки, на что шеф что-то пробурчал себе под нос, и злобно зыркнул на меня. Как-будто это моя вина, что он полдня не мог найти в своей почте мою утреннюю работу.
– Это, Петр Семеныч уже не новости, а древности. Все приличные издания, и не только они, между прочим, давно уже опубликовали то выступление.
Это уже Светка Самсонова решила прокомментировать очередной промах шефа. Петр Семенович окончательно насупился, и вышел из кабинета. Похмеляться видать, с горя. Мда…
Новостной городской сайт, на котором я работаю внештатным корреспондентом, итак на ладан дышит, и такие проколы еще больше тянут его на самое дно журналистики. Я не раз советовала шефу перейти на «желтый» формат, где давность новостей не так важна, но тот упорно хотел держать марку серьезного городского вестника. Прибыли – это дело, как я догадываюсь, практически не приносило, и держалось оно лишь на его обнаженном энтузиазме.
Впрочем, свои три копейки я исправно получала, и Петр Семенович не раз грозился принять меня в штат как полноценного сотрудника. Правда обещает он это уже полгода, а воз и ныне там, но я не ропщу – меня все устраивает. Я умею экономить, да и много мне не нужно, только спокойствие и никаких постоянных людей рядом. Ни мужчин, ни подруг. Только рабочие отношения со Светкой, такой же, как и я, внештатницей. Да шеф с его вечными похмельными головными болями. Никто не лезет мне в душу с разговорами о жизни – о моей жизни, в частности, и это ужасно радует.
В съемной дешевой однушке на краю города меня никто не ждет, только старый, такой же древний, как и наши новости, телевизор и портрет Лёли Арбузовой на стене. По словам хозяйки, остался он от прежних жильцов, а ее рука не поднялась выбросить Лёленьку. Первым порывом моим было избавиться от странного соседства, но потом, при некотором размышлении, я решила, что, пожалуй, с ней мне будет не так одиноко. Да и ответить она никогда мне не сможет, а потому портрет торжественно остался на своем месте и скрашивал мои серые будни.
На сегодня работы не осталось, и я решила прогуляться до супермаркета, чтобы купить хоть каких-нибудь продуктов к ужину и бутылку, а лучше две, вина. В холодильнике хоть шаром покати, а оставаться голодной не было никакого желания. В итоге, решив не заморачиваться с готовкой, я набрала полуфабрикатов и целых три пакета полусладкого красного и отправилась на кассу.
С некоторых пор напиваться до полного упадка личности стало моей любимой привычкой, потому что жизнь в эти вечера становилась чуть менее гадкой. По крайней мере так мне казалось. Впрочем, иногда я, напротив, излишне драматизировала, и тогда бедной Лёле на стене приходилось часами слушать мое нытье и пьяные слезы.
Я подошла к кассе, когда заметила странного мужчину, расплачивающегося за покупки. Вернее, сам мужчина был волне обычен, я бы даже сказала, очень хорош собой. Высокий, стройный, темные волосы зачесаны назад. Дорогой костюм, кожаные туфли отличного качества. Только вот выглядел каким-то растерянным. То и дело удивленно он хлопал себя по карманам, а кассир, молодая девчонка с грязными волосами, презрительно его подгоняла. Не знаю, что за черт дернул меня вмешаться, но, тем не менее, я спросила в чем дело.
– Да задолбали попрошайки, – взвизгнула кассирша, а мужчина сильно покраснел.
– Нет-нет, вы что? Я… я кошелек, наверное, дома забыл, вот незадача… мама теперь ругаться будет.
– А мне теперь из-за тебя что? Самой платить? – все так же визгливо продолжала девушка, – Зин, скинь иди, тут опять без денег, – крикнула она вглубь зала.
– Сколько там? Я заплачу! – я решительно достала кошелек.
– Не надо, вы что?! Не вздумайте даже! – мужчина замахал руками, но я уже совала деньги продавцу.
Пока парень стоял, все так же удивленно хлопая глазами, я сложила его продукты в пакет и расплатилась за свой товар. Пока я была в магазине на улице успел пойти дождь, и мне пришлось спрятаться под козырьком супермаркета, дожидаясь, когда он закончится. В принципе можно, конечно, и помокнуть, но не хочется заболеть потом и остаться без работы. А заодно и без денег, которые мне сейчас ой как нужны.
– Девушка, погодите! Ну что же вы, – за мной на улицу выскочил тот мужчина, за которого я только что расплатилась, – я вам даже спасибо толком не сказал.