Я НИКОГДА НЕ ДУМАЛ…
Шрифт:
– Извините, это «09»? – глупо спросил я.
– Нет, это «02», – разумно ответила милиция.
– Странно, – сказал я. – Я набирал «09».
– Дисциплинированный голос помолчал, потом сказал:
– Попробуйте наоборот.
– Что – наоборот? – не понял я.
– Какой вы непонятливый! – возмутилась милиция, не выходя за рамки дисциплинированности. – Это же так просто. Если вы набираете «09», а попадаете на «02», то надо попробовать набрать «02», чтобы попасть на «09». Понятно?
Такой сообразительности от милиции с фамилией Смирнов я не ожидал. Мы дружески попрощались,
– «Скорая помощь», – вяло ответил женский голос с маленьким окладом. – Вам чаво?
– Извините, но я звоню в справочную, – извинился я.
– Справочная – «09», – по-милицейски разумно заметила «Скорая помощь».
– Я знаю, – попытался оправдаться я. – Поэтому я и набираю «02», а попал на «03».
Голос в трубке долго молчал, потом сказал не без интереса:
– Давайте ваш адрес. Я вышлю к вам немедленно бригаду санитаров.
Убеждать голос в чем-либо было бессмысленно, поэтому я повесил трубку, а когда снова приложил ее к уху, уже знакомый, но чуть погрустневший голос спросил:
– Сыр вам так и не завезли?
Мне было искренне жаль этот голос, но врать я не мог:
– Нет, пока нет. Но ведь еще есть время.
Нас перебила телефонистка:
– Хабаровск заказывали? Ждите!
Я ждал. Вечерело. Неожиданно в трубке кто-то вздохнул.
– Хабаровск? – спросил я.
– Не понимаю, почему вам сыр не везут? – всхлипнул голос.
– Не знаю, право. Я в справочную дозвониться не могу.
– Хабаровск на проводе. Говорите! – приказала телефонистка и отключилась вместе с сыром и телефоном.
Когда я снова поднял трубку, в ней, судя по теме, говорили две, видимо, красивые женщины. Их не хотелось прерывать. Но мне нужна была справочная. Я тактично кашлянул.
– Ой, это мой муж! – воскликнула та, которая, по-моему, была красивее. Судя по звуку, она упала на пол вместе с телефоном.
Начинало темнеть. Но я упорно набирал и набирал справочную. Несколько раз было занято. Потом никто не отвечал. Наконец трубку сняла моя мама. Мы давно с ней не виделись, и мама искренне обрадовалась, что я целый день набирал справочную, а то бы я с ней так и не поговорил. Мы бы говорили еще долго, но вдруг мужской голос с горечью спросил у мамы:
– А вам сыр не завезли?
– Нас подслушивают! Я всегда тебе говорила, что их не разогнали! Они вечны! – разволновалась не на шутку мама.
– Алло? Алло? – спрашивал я, глупо пытаясь продуть трубку.
Но голос молчал. Видимо, мама его сильно напугала вечностью.
Я посмотрел на часы. Звонить в справочную, будить остальных незнакомых людей в городе было уже неинтеллигентно.
Я решил готовиться ко сну. Но в это время раздался звонок в прихожей. Я открыл дверь. В квартиру, не здороваясь (по-английски), ворвались санитары с носилками.
– Вы кто? – ошарашенно спросил я.
– Мы всем справки даем! – ответили они.
Было тихо и звездно, когда меня выносили. На душе было спокойно. Единственное, что огорчало, – кому- то так и не завезли сыр.
Да здравствует Дантес!
Приятно, что в независимой Литве продолжается борьба за независимость. И даже, чтобы быть еще более независимыми, в независимом Вильнюсе снесли – простите, демонтировали – памятник русскому поэту Александру Пушкину. За что?!
Во-первых, видимо, за то, что великий русский поэт писал не на независимом литовском языке, а на оккупационном русском, то есть фактически являлся оккупантом.
А во-вторых, в своем стихотворении «Клеветникам России» он прямо задает вопрос: «Что взволновало вас? Волнения Литвы?» И тут же пренебрежительно отвечает: «Оставьте вечный спор славян между собою!»
Судя по всему, поэт оскорбил независимый литовский народ, причислив его к славянам. Между тем, согласно утверждениям современных независимых литовских историков, литовцы и римляне – один и тот же народ. А сам Рим был основан по указу Гедиминаса за подписью Ландсбергиса.
Однако нет худа без добра. Хорошо бы и остальным народам не проливать кровь, а разумно и по-прибалтийски хладнокровно свести счеты с классиками.
Думаю, что первыми за литовцами должны разбить все бюсты Пушкина в Эстонии – за строчку: «Приют убогого чухонца». Мало того, что поэт обозвал эстонцев чухонцами, так еще и убогими. Причем помогать разбивать бюсты эстонцам должны финны, так как не менее оскорбительны для них слова: «…финский рыболов – печальный пасынок природы». Даже не сын – пасынок'. Получается, что финны – не родные дети природы. Вроде как природа на финнах отдохнула.
Многим народам пришла пора пересмотреть свое отношение к шовинисту Пушкину за то, что он писал без учета сегодняшней международной ситуации. Какое он имел право начинать свое очередное стихотворение со слов: «Проклятый город Кишинев»? Слава богу, молдавское правительство, в отличие от литовского, никогда не читало Пушкина.
А как быть «и ныне диким» тунгусам? По Александру Сергеевичу получается, что все народы уже в полном порядке, один тунгус – все еще дикий! За такие слова, Александр Сергеевич, можно и по памятнику схлопотать, причем самым крупным тунгусским достижением – метеоритом.
А что делать калмыкам? «Друзьям степей»? С ними вообще дружить никто не хочет, кроме степей.
И парижане имеют полное право обидеться на русского поэта. Ведь именно его словами Сальери имел неосторожность воскликнуть, что Моцарт своей музыкой «смутит слух диких парижан». Одним росчерком пера расхулиганившийся поэт приравнял парижан… к тунгусам!
Однако не следует замыкаться на Пушкине. Есть и другие провинившиеся сегодня классики. Кавказские народы обязаны свести счеты с Лермонтовым. В первую очередь – грузины, за строчку: «Бежали робкие грузины». Но тут классику повезло, потому что грузины в большинстве своем читают Лермонтова в переводе. Осмотрительный переводчик еще на заре советской власти дипломатично перевел на грузинский язык: «Бежали храбрые грузины». Последний же переводчик был еще осмотрительней и скорректировал согласно сегодняшним событиям, а именно: «Бежали робкие армяне».