Я НИКОГДА НЕ ДУМАЛ…
Шрифт:
Я понимаю, им этого не надо: пошел в магазин, купил шнурки – и никаких проблем, поэтому им смекалка и не нужна. Пусть иностранцы не обижаются, но мы, ей-богу, развиты от нищеты так же, как они тупы от сытости.
Примеров масса… Ну кому из иностранцев придет в голову натирать мебель для блеска луком или вырезать печать для своего офиса из каблука старого башмака двоюродной тетки?
А кто из них смекнет закрыть щели между рамами, чтобы не дуло, старыми капроновыми чулками? Кстати, глава в той же книжке под названием «Как использовать старые женские
Что может та же француженка делать с чулками? Носить – и все! Для этого много ума не надо. А наша? В книге прямо сказано: «Учитывая опыт большинства наших женщин, советуем старые чулки не выбрасывать, они всегда могут пригодиться в хозяйстве. Из них можно вязать салфетки под вазы, мастерить детских кукол… Наконец, через старые чулки, говорят, можно выдавливать вишню для варенья, косточки не будут проскальзывать. Совсем рваные хорошо использовать как пакетики для заварки чая. Наконец, в растянутых временем колготках замечательно хранится лук, он в них не задыхается».
Ну? Видел ли кто-нибудь, чтобы у француженки в доме висели колготки с луком?
А как они выводят тараканов, крыс и прочую живность? Весьма примитивно: идут в хозяйственный магазин, покупают специальное устройство, включают его в розетку – создается сигнал тревоги для всей этой живности, и она вся сбегает. Никакой игры ума!
То ли дело у нас! Открываем главу «Как выводить крыс» и читаем с чувством гордости за нас и наше отечество: «Разведите в цементе то, что любят крысы». Уже первая строчка восхищает, поскольку никто в мире, кроме нашего человека, не знает, что любят крысы. Далее: «Накормите этим хотя бы одну крысу. У нее зацементируются все внутренности, и она, крыса, побежит к другим крысам и расскажет им, что туда, откуда она сейчас пришла, ходить опасно!»
Может ли американец додуматься до такого сигнала тревоги?
Но еще труднее представить того же американца, читающего главу «Как выводить пятна с брюк»: «Натяните брюки на кастрюлю с кипящим картофелем…» Ей-богу, многое отдал бы, чтобы посмотреть, как это будет делать не наш человек! Как он брюки на кастрюлю натянет, да еще с кипящим картофелем! И потом, согласно книге, будет «в течение полутора часов по часовой стрелке поливать пятно двадцатипроцентным раствором уксуса с добавкой пяти-семи капель лимонной кислоты».
Но особенно хотелось бы увидеть выражение его лица, когда, проделав все это, он снова обратится к книжке – мол, что дальше? А там черным по белому продолжение совета: «Если это не поможет, сделайте на этом месте вышивку или перекроите брюки так, чтобы пятно ушло в шов!»
Вот тут-то он и поймет, как безнадежно они отстали от нас по смекалистости и ловкости одновременно.
Конечно, нас с детства жизнь соображать приучает. Мама сыночку игрушку подарит, а сыночек должен сообразить, слон это или жираф. Я сам слышал, как в «Детском мире» покупательница просила продавщицу:
– Дайте мне этого слона!
– Это не слон.
– А кто?
– Сейчас посмотрю.
Взяла инструкцию, читает: «Это чапаевец с пулеметом».
Зато наши дети гораздо гибче мыслят, чем западные. Наш мальчишка взял во дворе в руку палку и говорит: «Это мой меч!» Их ребенку не надо брать в руки палку, потому что у них в магазинах продается меч. В результате у нашего лучше развивается образное мышление. Залез в сырой, вонючий подвал и радуется: «Это моя Барселона!»
Их же дети лишены счастья сырых, вонючих подвалов. Их девочки играют в Барби, у которой и туфельки, и носочки – все одевается легко, никакой фантазии.
А наша девочка? Наша возьмет в деревне полешко, завернет в портянку, как в пеленку, и качает, и колыбельную полешку поет. Потом сучок платочком вытрет – мол, насморк у сыночка. Спросите: чья девочка смекалистее вырастет?
Такая же история и с мальчишками. Прямо в детских магазинах продаются для них настоящие детские машины, маленькие, на бензине. Сел, поехал, никакого пространственного воображения.
А наш? Подушками на диване обложится: «Папа, смотри, это мой джип! Видишь? Подушка упала – это, как у твоего, дверца отвалилась!»
Потому-то их дети и вырастают очень конкретными, без фантазии. Да, да… Не может японский ребенок сесть в корыто с водой, грести руками и кричать: «Я – дед Мазай, я зайцев подбираю!»
Но самое страшное их преступление против детей заключается в том, что их детские конструкторы… – собираются! Спрашивается: где развитие?
То ли дело наш конструктор: что-то подточил, что-то подкрутил, подсверлил, какой-то детали вообще нет. Сыночек обращается к папе: «Папа! С работы принеси, укради, а?» Папа отвечает: «Тебе сколько лет? Пять?! Самому пора воровать начинать!» Мальчонка на перекресток бежит стекла у автомашины протирать. От горшка два вершка, а уже соображает: «Дядя, вам лобовое протереть? Или сразу деньги дадите, чтобы я грязь по стеклу не размазывал?»
Вот и получается, что даже японцы по сравнению с нашими – и те отстали в своем развитии.
Например, в Японии научно-исследовательские институты разрабатывали модели грузовиков специально для наших ударных строек в Сибири. Японцев предупредили, что русские водители разворовывают в государственных машинах все внутренности. Руководствуясь предупреждением, японцы создали специальные грузовики. В них все соединено внутри очень тонко, и, если хоть что-то отвернешь – скажем, приемник вынешь, гайку, винтик открутишь, – грузовик не поедет.
Через год эти же японцы попали на одну из наших строек. Смотрят: внутри грузовиков ничего нет – ни приемников, ни гаек, ни сидений, – грузовики ездят! Вместо приемника гаечный ключ торчит величиной с приемник, клеммы замыкает; на месте прикуривателя – тряпка промасленная; там, где сиденья были, ящик из-под пива стоит… Подивились японцы, ничего не понимают: как это возможно?
Как они все это могут понять, если при всех своих микросхемах ни один из них не догадается засадить в электросчетчик «жучок» так, чтобы государство в конце месяца ему еще и приплачивало!