Я, Нони, и я живу у моря-океана

Марч Лолла Валерьевна

Пока мы с мамой не прозябли насквозь сыростью, напившись, мы поднимаемся на нашу полянку.

Вот тут-то, выйдя с низины, мы увидели край синей тучи. Двигающаяся с леса тяжестью, она предупреждала о возможном дожде.

А солнце с другой стороны по-прежнему румянило дары природы, листья и высушивало иголочки сосен, делая вид, что тучи никакой нет и бояться не стоит.

Мы собирали душистые травы, ежевику, посматривая наверх. Туча хотя и проходила мимо, но вполне могла нас замочить.

Думается

мне, что скорее всего туча не подозревала, что мы на нее смотрим. Она плыла по деревьям, изо всех сил толкаемая ветром. Приближаясь все ближе, расширяясь и серея.

Вдруг редкие капли начали слышаться со всех сторон.

Мелкие блестки летели, украшали природу, а потом и мой нос, лоб, руки.

Каждый листочек и красные помидорки освежились.

Как их было не съесть ещё?

Дождь закапал сильнее и пришлось завершать сбор и идти домой.

Теперь, идя по краю леса, мы шли по другой тропинке, смотря на море поодаль, через блестящую листву.

Дождь. Солнце. Я обернулась. Появилась радуга над лесом, нужное напоминание о волшебстве. Показав дугу красок, дождь закончился, а туча продолжила свой путь дальше. Еще долго красовавшись синевой и подарком, который оставила после себя.

Дома, мама достала яркие лепестки, и в чайничек впихнулся аромат, но не весь. Пока лепестки ждали, когда вскипятиться вода, успели передать дому приторность и легкость своей жизни. Мне даже показалось, что воздух порозовел.

Мама умывалась этой розовой водой, а мне говорила, – «тебе рано об этом думать», – а я и не думала ни о чем таком. Просто это было очень воодушевляющее и волнительно – умываться и становиться благоухающим цветочком.

Про песок и камни

По мимо песка, в котором утопают растения; горы песка еще передвигаются из моих башмаков в дом и даже пробираются в кровать. И я отношу песок на берег. А потом ветер задувает песок опять в дом, и я его возвращаю вновь.

Зимний ветер умудряется нести песок через весь остров на противоположный берег, будто там его слишком мало. Наверняка, песок, который я высыпаю из башмаков, может оказаться на какой-то дальней горе, на материке.

Тогда часть моей жизни оказывается там, где я не бывала, но странным образом существует не зависимо от меня. Могучий ветер! Удивительно, да?

Тут так же имеются огромные полосатые валуны, это если идти вправо от нашего дома. А маленькие полосатые камушки живут слева от нашего дома, в стороне моей школы.

Так же везде, помимо берега, есть как будто специально разбросанные валуны. В лесу, возле дорог и домов. В некоторых случаях они действительно имеют свое место, быть там, где надо. Например, указывая на клад. Только это секрет, и не стоит откапывать чужое спрятанное добро.

На таких валунах располагается белый, сплющенный мох или светло-зелёный.

Мох цвета охры тоже имеется, но его можно увидеть скорее ближе к морю-океану, чем в тени.

Темно-зелёный мох живет на каменных заборах, возле самой земли. С мхом любой камень выглядит сказочным. А также мох скрывает рисунки, высеченные или нарисованные так давно, что их бывает сложно разглядеть. Рисунки, рассказывающие историю кто куда шел, где был и зачем. Спирали, красные животные, в которых порой невозможно угадать кто именно изображен. Истории людей, которые жили так давно, что дождь и ветер выел эти линии и образы. Наши предки думали, что камни вечные. Но даже у них оказался свой срок.

У моря-океана, омываемые водой камни наливаются цветом…

– С кем ты разговариваешь?

Голос мамы вернул меня на деревянный пол комнаты. Я немного задумалась.

– Я пишу книгу.

– А где сама книга?

– Ну, я ещё не совсем могу писать, поэтому записываю её вот тут, – и я указательным пальцем показала на голову.

– И о чем эта книга?

– О том как жить у моря-океана, – медленно начала я, – Природа, как проходят мои дни, что я вижу.

– О, это очень интересно, я бы с удовольствием почитала такую книгу. Когда она будет готова?

– Она началась просто так и закончится наверняка так же – где придётся.

– Ну, что же, Нони, обязательно запиши ее.

Мой каменный настрой угас. Появилось чувство, что я делаю что-то не правильное. Меня поймали на том, что, наверное, я скрывала, но не особо старательно. Ведь я правда пишу книгу, но теперь эта книга стала гораздо больше существующей, чем прежде.

И я должна была ее записать, на самом деле, не для вида, не для своей головы, а взять и записать то, что я вижу. Как и задумывалось, собственно.

Но это страшно. Включить свет в потаённой комнате и пригласить всех смотреть, что в ней. Я как следует задумалась о том, что может и не стоит книгу продолжать, в ней нет ничего такого особенного. Обычная комната с рисунками острова на котором я живу. Кого это сможет удивить?

Камней что ли не видели? Мама моя всю жизнь на этом острове живет и что она не видела эти камни? Конечно видела! А море-океан? Конечно видела! И зачем я тогда делаю эти записи?

Я думала. Думала и смотрела в окно. Оставаясь в том же положении, что и была прежде. Сидела на полу, скрестив под собой ноги. Деревья качались, облака проносились быстрее обычного; черные птицы парили, пытаясь завоевать ветер и передвигались не зримыми нитями совершено не махая крыльями.

За стеной мама готовила ужин, я представляла, как теплота, паря над кастрюлей превращается в эти самые облака и уносится прочь.

Запахло морковкой. Эта мысль захотела перебраться к кухне немного поближе.