Я обязательно спасу Тот
Шрифт:
Она поднимается, моментально откидывая кисточку в сторону, но в комнату, ворвавшись, словно вихрь, вбегает Ричи. По пути он чуть не роняет очередную икону, коих тут с десяток, и снимает телефон.
– Алло?
– возбужденным голосом говорит он. Секунду, две он молчит, его лицо расслабляется и тускнеет.
– Привет, Мэтт.
Катрин опускается на место, обтирая руки о край своей мешковатой футболки, качает головой и продолжает занятие, прерванное звонком.
И снова небольшое разочарование.
– А ну стой!
–
– Стой, сука!
Эмили ускоряется, забегает за один из блоков и останавливается, прижимаясь спиной к его шершавой поверхности. Мимо неё мелькает тень и эхо быстрых шагов. Охранник светит фонариком вокруг себя, затем на блок, за которым спряталась девушка. Он подступает ближе, у Эмили сводит горло, затем вдалеке слышится грохот и мужчина рванул туда.
Эмили смогла вдохнуть, зажмурилась, прижала оба запястья ко лбу и со всей силы ударила себя ладонью по голове.
– Глупая, глупая, глупая...
– повторяет она снова и снова, пока навязчивое желание причинять себе боль не стихло и девушка не поднялась на ноги. Осмотревшись, она пару секунд стоит на месте, прежде чем не побежать в неизвестном направлении.
На выходе её уже ожидает машина. Дверь в салон распахивается, Эмили сначала бросает на сидение сумку, а потом уже забирается внутрь сама.
Раньше Эмили Дженкин обладала удивительной схожестью с младшей сестрой. Такой большой и заметной, что её можно было прочесть в каждой черте, в том, как они улыбаются или смеются, в том, как ведут себя, даже в походке. Сейчас же отголоски прежней схожести сестер находили себе место лишь в чертах их лиц: мягкий изгиб губ, аккуратный, чуть вздернутый нос и кошачий разрез глаз. Эмили пополнела, красиво округлившись, а Брук же наоборот - похудела и осунулась. А ведь раньше их часто путали и называли сестер близнецами.
Они, казалось, и были близнецами. До определенного момента, когда мир каждой из них поочередно рухнул.
Одним прохладным осенним днём Брук с Эмили, как они обычно делали, ушли на пляж, прихватив с собой теплые пледы, термосы и даже бутылку отцовской настойки. В такие моменты они чувствовали себя как никогда свободными от всего ужаса, что их окружал, и могли посвятить время себе и друг-другу.
Они были настоящей семьей. Ни мать, ни отец, ни брат не были им так близки, как они были близки друг-другу.
Море бушевало, ветер разошелся, на серовато-голубом небе не было ни единого светлого пятнышка. Холод был собачий, но девушки оставались на пляже, ведя пассивную борьбу с погодой настойкой и горячим чаем.
Когда вдали послышались чьи-то веселые голоса, сестры удивленно переглянулись и начали поспешно собираться, но солдаты, идущие прямо на них, заметили спешку и принялись смеяться еще громче.
– Куда же вы, девушки, останьтесь с нами!
– Ну же, постойте!
– Какие молоденькие цыпочки, ты только посмотри на них...
Брук слегка обернулась, а Эмили, незаметно прошипев "Не поворачивайся, пойдем скорее" затолкала плед в сумку и, закинув её ручку на плечо, поднялась с колен. Брук встала следом,
Через пару десятков метров, не добежав и до середины пляжа, Эмили зацепилась за один из многочисленных камней и полетела на землю. Брук остановилась, отбежала назад и попыталась поднять сестру, но та взвыла от боли и повалилась обратно.
Тем временем солдаты, гогоча, подошли ближе. Теперь до младшей доносился отвратительный запах дешевой выпивки.
– Вот и всё, курочки, далеко не убежите.
– отвратительно лизнув свою нижнюю губу, протянул один из них - высокий худощавый блондин с отросшей челкой. Он устремил жадный похотливый взгляд на лежащую Эмили. Девушка посмотрела на Брук так, будто говоря ей "Беги, дура!", но младшая отрицательно помотала головой и поднялась на ноги.
Дальше всё происходило очень быстро, но от этого не становилось легче: парочка солдат обступили Эмили, а трое уселись прямо на землю и потянули Брук к себе. Передавая её друг-другу, они смеялись, тискали её за всё, что хотели, а один из них даже поцеловал её в шею - отвратительный в такой ситуации жест.
Брук внимательно посмотрела на одного из них, он вопросительно поднял брови.
– Свиное рыло.
– просто сказала она.
Лицо мужчины вытянулось.
– Что ты сказала?
– вежливо переспросил он.
– Повтори-ка.
– и расстегнул ширинку. Брук внезапно стало плохо.
– Ублюдок.
– девушка почувствовала на своей талии чью-то руку. Она даже не знала, чью именно.
– Тупая помойная мразь.
И закричала так громко, как только могла, но ей сразу заткнули рот.
Нащупав лежащую рядом бутылку, Брук со всей силы ударила ей обидчика. Зазвенело стекло, брызнула кровь. Позади них послышались голоса, но сразу стало понятно, что они принадлежат трезвым людям.
– Что это там?!
– О Боже, посмотрите, это же девочки!
– Их насилуют!
Приближались разъяренные горожане. К ним постепенно присоединялись другие, живущие непосредственно у рынка, и у некоторых из них было что-то длинное и тяжелое.
Солдаты поднялись, один из них едва успел застегнуть штаны, когда к ним подошел мужчина.
– Что здесь происходит?
– строго спросил он.
– Девушка упала, вот, мы пытались помочь.
– бесстрастно отозвался блондин в форме.
– От боли вскрикнула, видимо. Так что свободны, господа. Все расходимся!
– и хлопнул в ладоши.
Мужчина оглянулся назад, обмениваясь взглядами с двумя стариками, и обратил взгляд непосредственно на солдат. В его руки вложили длинную металлическую палку.
– Вы забыли, где находитесь.
– негромко осведомился он. Люди за его спиной закивали.
– Это Игрик, господа, здесь власть в руках общества, а не в ваших, тупые похотливые животные. Все его жители находятся под защитой. И те, кто посягнул на их неприкосновенность, будут наказаны.