Я – Одри Хепберн
Шрифт:
Я всегда нервничаю в начале картины. Каждый раз неизвестно, чем всё это кончится и как пройдёт.
К облегчению Одри Хепбёрн, фильм «Робин и Мэриан» был доброжелательно принят зрителями и критикой.
Она всегда нервничала, начиная работу над новой картиной, но в этот раз особенно. Её беспокоило всё — что она разучилась играть, что её забыли, что она ужасно выглядит и на экране будет казаться старухой. «Освещение такое, — говорила она, — что я выгляжу так, будто меня уже сейчас нужно отправлять в гериатрическую клинику». К тому же она не понимала стиля работы режиссёра,
К счастью, ей повезло с партнёром — Шон Коннери старался уступать ей и помогал находить общий язык с режиссёром. «Ему нравилось, когда работа шла быстро, — вспоминал режиссёр, — он с радостью будет играть ту или иную сцену без всякой репетиции. Одри же предпочитала хорошенько выверить всё заранее, а затем отделаться от проработанной сцены как можно скорее за один или за два дубля. Нам пришлось искать что-то среднее. Шон вёл себя на репетициях как настоящий джентльмен».
Их усилия не пропали даром — фильм получился печальный и трогающий за душу. «Перед нами, — писал Винсент Кэнби в „Нью-Йорк Таймс“, — разыгрывается история любви без какой-либо умной болтовни и комических эффектов, и в основном благодаря великолепному лицу мисс Хепбёрн, которого время лишь слегка коснулось словно только для того, чтобы показать нам, каким испытанием стали для Мэриан последние двадцать лет».
Я несчастная девушка среди пропащих парней из Шервудского леса.
После «Робина и Мэриан» об Одри Хепбёрн разом вспомнили и зрители, и журналисты, и киностудии.
В начале 1976 года она отправилась в Америку рекламировать свой новый фильм, и там её сразу пригласили в Лос-Анджелес, на церемонию «Оскара». Ей досталась почётная обязанность вручить премию за фильм «Пролетая над гнездом кукушки», и как писали журналисты — она была воплощением элегантности. Потом она поучаствовала в другой, более важной для неё церемонии — вручения Уильяму Уайлеру «Оскара» за достижения в области киноискусства.
На этом мероприятии она произнесла речь, в которой благодарила режиссёров, у которых ей пришлось сниматься: «Я не пытаюсь скромничать, но без этих режиссёров меня бы просто не было… Во мне живёт множество комплексов. Мне очень трудно выступать перед публикой…»
Возвращаясь домой, она сделала остановку в Нью-Йорке, где как раз проходила премьера фильма «Робин и Мэриан». Когда Одри увидела тысячи поклонников, ожидающих её у входа «Радио Сити Мюзик-Холл» с белыми розами и орхидеями, она расплакалась. Она и не ожидала, что кто-то до сих пор помнит, какие цветы она любит.
Когда она вернулась в Европу, ей предложили несколько сценариев. Но достойным внимания среди них был только фильм о войне «Мост слишком далеко», от которого ей пришлось отказаться, потому что он будил тяжёлые воспоминания.
Моих режиссёров роднит одно — рядом с ними я чувствую в себе уверенность, чувствую себя обожаемой. Я полностью полагаюсь на них. Я была балериной, а они сумели сделать меня актрисой, которую любят зрители.
К весне 1978 года брак Одри Хепбёрн и Андреа Дотти окончательно распался, хотя развод они оформили только в 1981 году.
Сама она старалась сохранить достоинство и объясняла их расставание тем, что они слишком разные люди — Андреа любит город, шумные компании, развлечения, а она негородской человек, предпочитает тишину и покой.
Признавал это и Дотти — он говорил, что искренне любил Одри, но верностью действительно не отличался, хотя и старался скрывать от неё свои измены, чтобы не расстраивать. В свою очередь Одри поняла это довольно быстро, но делала вид, будто всё в порядке: «Я решила, что мой второй брак будет и последним, и потому отодвинула в сторону мою профессиональную карьеру ради того, чтобы сохранить его. Когда у нас появился Лука, это ещё больше укрепило мою решимость…»
И вновь Одри держалась за брак до последнего. Даже после решения разъехаться она не оставляла надежды, что Дотти исправится и они заживут счастливо. В 1979 году они вновь пытались сойтись, но после нескольких недель совместной жизни трещина между ними стала только глубже. Стало ясно, что надо расставаться окончательно.
Мой муж привык то взлетать, то садиться, так же как и я. Мы как будто обречены быть навеки привязанными к аэропортам и самолётам.
В 1978 году Одри Хепбёрн дала согласие сниматься в фильме по роману Сидни Шелдона «Узы крови».
Несмотря на то что сценарий был гораздо хуже романа, да и роль ей не очень подходила, Одри всё же решила, что стоит попробовать. Всё-таки с режиссёром Теренсом Янгом они вполне успешно работали в «Дождись темноты», актёрский состав картины был достаточно сильный, да и гонорар ей предложили такой, от которого грех отказываться. «Я коплю себе на пенсию», — говорила Одри, и это уже почти не было шуткой.
Сидни Шелдон специально под неё подкорректировал сценарий, сделав героиню на десять лет старше (изначально ей было двадцать пять), съёмки решено было вести в Лондоне, Цюрихе, Париже, Нью-Йорке и Сардинии, костюмы для Одри вновь делал Живанши. Всё это наполняло её оптимизмом, увы, безосновательным.
Фильм получился откровенно слабым. Критика разнесла его в пух и прах. «Отвратительный, банальный, начисто лишённый юмора, неряшливо сделанный… и настолько бессвязный фильм, что за сюжетом практически невозможно следить», — писала «Санди Экспресс». Правда, надо сказать, что Одри Хепбёрн эта волна негодования почти не коснулась. Её критиковали в основном за то, что она решила сниматься в таком плохом фильме. «И что же, по мнению советников мисс Хепбёрн, она могла спасти в сценарии, представлявшем собой совершенно безнадёжный хаос?» — писала «Ивнинг Стандарт».
Чем старше ты становишься, тем всё чаще должен либо воздерживаться от работы вообще, либо браться за глупые и ужасающие роли.
После расставания с Андреа Дотти Одри Хепбёрн сосредоточилась на работе.
Как раз в это время режиссёр и сценарист Питер Богданович предложил ей главную роль в романтической комедии «Они все смеялись». Одри согласилась почти сразу — во-первых, потому, что героиня была близка ей по духу (что неудивительно, поскольку Богданович во многом с Одри её и писал), а главное, потому что гонорар за шесть недель работы в этой картине составлял миллион долларов. К тому же её сына Шона тоже пригласили поработать на съёмочной площадке и дали ему маленькую роль в фильме, что не могло её не порадовать.