Я Пилигрим
Шрифт:
Было время обеда, и я решил, что если поспешу, то успею к Кумали еще до того, как она вымоет тарелки.
Глава 68
Кумали открыла мне дверь. На ней были какая-то домашняя рубашка, джинсы, рукавица, чтобы открывать горячую духовку. Она явно не ждала никаких визитеров, даже платка на ней не было – волосы Кумали стянула сзади в конский хвост. Должен сказать, это ей шло: такая прическа подчеркивала ее высокие скулы и большие глаза. Меня в очередной раз поразило, насколько эта женщина красива.
Казалось, Лейлу не слишком смутило, что ее застали с непокрытой головой и рубашкой с расстегнутым воротничком. Как ни странно, она даже не разозлилась, что ее побеспокоили дома.
– Что вам нужно? – спросила Кумали.
– Ваша помощь, – ответил я. – Мне можно войти?
– Извините, я занята. Собираюсь подавать обед на стол.
Я был готов вступить с ней в спор, проявить настойчивость, но этого не потребовалось. Из кухни вышел мальчик и, увидев меня, подбежал и что-то счастливо залопотал по-турецки. Остановившись, он с серьезным видом отвесил мне поклон.
– Ловко у тебя получается, – заметил я, смеясь.
– Еще бы, он тренируется каждый день, – сказала Кумали, значительно смягчившись, отводя непокорные пряди с лица мальчика.
– Я отниму у вас всего несколько минут.
После некоторой паузы она отступила назад, впуская меня в дом, скорее ради сына (если он им был), чем из желания помочь мне.
Я шел по коридору впереди них, с любопытством разглядывая все вокруг, словно никогда не бывал в этом доме раньше. Мальчик шел сзади, говоря со мной по-турецки и требуя, чтобы мать переводила.
– Он видел по телевизору программу об американском мальчике, который приглашает на пикник лучшего друга, и хочет сделать то же самое.
Я не стал шутить: слишком много это значило для ребенка.
– Пикник? Конечно, – сказал я, остановившись, чтобы наклониться поближе к нему. – В любое время, когда захочешь. Я обещаю.
Мы зашли на кухню, и хозяйка с помощью прихватки вытащила из духовки таджин – марокканский горшочек для тушения мяса, проверила деревянной ложкой готовность его содержимого и положила порции себе и сыну. Мне она еды не предложила, что считается оскорблением в мусульманском мире, где из-за запрета на алкоголь все гостеприимство сосредоточено на угощении пищей. Было ясно, что хозяйка хочет как можно быстрее избавиться от меня.
– Вы сказали, что нуждаетесь в моей помощи? – поинтересовалась она, садясь за стол и начиная есть.
– Помните женщину по имени Ингрид Коль? – спросил я, благодаря Бога за то, что Он дал мне достаточно убедительный повод для визита.
Она ответила не сразу. Мальчик улыбался мне, прихлебывая из своей чашки с изображением Микки-Мауса.
– Ингрид Коль, – сказала Кумали, припоминая. – Американская туристка… Знакомая Камерон, если не ошибаюсь.
– Да. У вас есть о ней еще какие-нибудь сведения?
– Эта женщина не представляла интереса для следствия. Кажется, мы ее даже не допрашивали. Вы пришли ко мне в час обеда, чтобы спросить о ней. Почему?
– Думаю, они с Камерон давно знают друг друга. Подозреваю даже, что их отношения имеют интимный характер.
Кумали уставилась на меня, не донеся вилку до рта:
– Это просто ваши домыслы или же вы располагаете какими-то свидетельствами?
– Вы хотите сказать, как в случае с зеркалами? – резко спросил я. – У меня есть доказательства, но они нуждаются в проверке.
– Итак, вы намекаете на то, что Ингрид знала, как проникнуть в имение, то есть она главная подозреваемая?
– Именно это я и хочу сказать. Но мне обязательно надо услышать ее голос.
– Ее голос? Зачем?
– Я вам все объясню, когда буду знать наверняка.
Мне не хотелось вступать с ней в долгие дискуссии о смерти Доджа. Моей целью было отвлечь Кумали от этой чертовой кухни, чтобы она приняла к сведению обстоятельства дела, которые мне удалось выяснить.
– Вы можете вызвать обеих женщин в полицейский участок завтра утром? Мне нужно услышать, как звучит голос Ингрид, и задать несколько вопросов ей и Камерон.
Кумали не проявила большого энтузиазма:
– Вообще-то, Камерон уже дала исчерпывающие показания. Если нужно узнать больше…
– Я хочу поскорее закончить все, – прервал я Кумали, – и как можно быстрее убраться из Турции. Надеюсь, что с вашей помощью я сумею это сделать.
Возможно, Кумали почувствовала решимость и твердость в моем голосе (или же просто-напросто хотела от меня избавиться), но в любом случае она сдалась.
– Хорошо, я позвоню Хайрюннисе завтра утром и попрошу ее организовать эту встречу.
– А прямо сейчас вы не можете это сделать?
Я уже успел осмотреть кухню и не заметил ни дамской сумочки, ни мобильного телефона. Наверное, они были в другой комнате.
– Вы хотите, чтобы я позвонила ей домой?
– Да.
– Нет. Как я уже сказала, позвоню завтра утром.
– Тогда дайте мне ее номер. Я позвоню вашей секретарше сам.
Она сердито посмотрела на меня, вздохнула и пошла в гостиную за телефоном.
Я действовал быстро: мяукнул кошке, смотревшей на меня из угла. Это сработало, заставив мальчика рассмеяться и посмотреть в другую сторону. Я незаметно спрятал в карман нужную мне вещь, пока он не видел этого.
К тому времени как малыш вновь повернулся ко мне, я стоял у плиты спиной к нему, и он не заметил, как я взял другую вещь. Чтобы отвлечь ребенка, я вытащил свой мобильник и, повернувшись к нему лицом, стал корчить рожи и фотографировать его.
Это заставило малыша рассмеяться, и, когда его мать вошла с мобильником, разговаривая по-турецки с Хайрюннисой, он все еще улыбался.
Закончив разговор, Кумали взглянула на меня:
– Она позвонит им обеим в восемь утра и попросит прийти в офис к десяти. Вы довольны?