Я Пилигрим
Шрифт:
Подросток не задумывался об этом раньше, но теперь понимал, что все члены его семьи, включая любимого дедушку, – люди скромные, не имеющие связей. Для них добиваться освобождения человека, объявленного врагом правящей саудовской династии, было… ну все равно что идти с ножом против атомной бомбы.
Ближе к рассвету, когда после долгого семейного совета, на котором присутствовали его дяди, двоюродные братья и дедушка, им так и не удалось сделать ни одного по-настоящему важного телефонного звонка, наш парнишка понял, что был прав: шансов добиться успеха почти нет. Однако это вовсе не означало, что родные зоолога сдались: в течение следующих пяти месяцев члены семьи, которые едва держались
И каков был результат всех этих титанических усилий? Полное отсутствие информации и какой-либо помощи со стороны властей и, конечно же, абсолютный запрет контактов с пропавшим зоологом. Подобно жертвам одиннадцатого сентября, он просто однажды утром ушел на работу и не вернулся.
Человек пропал в сюрреалистическом лабиринте среди живых мертвецов, заточенных в сотни переполненных тюремных камер. Здесь он быстро понял, что после воздействия свинцово-кислотной батареи в двенадцать вольт абсолютно все задержанные в конце концов подписывают признание своей вины. При этом заключенные делятся на две группы.
Первые отдают себя на волю судьбы или Аллаха и просто ставят подпись на этой проклятой бумажке. Вторые видят единственный выход в том, чтобы подмахнуть этот документ, дабы потом, представ перед судьей, отказаться от признательных показаний и объявить о своей невиновности.
Именно такую стратегию выбрал наш зоолог. Местная юридическая система, однако, выработала эффективный способ борьбы с такими умниками: заключенного просто возвращали в полицию, где он объяснял, почему изменил свою точку зрения. Слишком тягостно вдаваться в подробности методов «усиленного воздействия», применяемого в подобных случаях. Достаточно сказать, что никто, представ перед судьей, не отказался от своих показаний вторично. Такого за все время не случилось ни разу.
И зоолог наконец полностью признал свою вину в подстрекательстве и общем разложении. Однако тут его путешествие внутри пенитенциарной системы внезапно замедлилось.
Причиной этого стали проблемы с транспортом в деловой части Джидды: было необходимо отправить уведомление хотя бы за десять дней, чтобы закрыть расположенную рядом с главной мечетью огромную автостоянку. Только тогда можно было возвести в ее центре помост из белого мрамора.
Глава 2
Зрители стали собираться рано утром, когда увидели ограждение и специальную команду плотников, возводящих помост. Публичные объявления о предстоящей казни в королевстве вывешивались редко, обычно такого рода новости люди передавали друг другу, позвонив по мобильному телефону или скинув эсэмэску.
В течение нескольких часов огромные толпы людей стекались к автомобильной парковке. Проезжавший мимо со своим отцом двенадцатилетний парнишка, лучший друг Сарацина, узнал, что означают все эти приготовления. Была пятница, которая у мусульман традиционно является днем отдыха, и повсюду были такие пробки, что ребенку потребовался целый час, чтобы добраться домой. Он тут же схватил велосипед и проехал восемь миль, чтобы рассказать другу об увиденном.
Опасаясь самого худшего, но ничего не сказав матери и сестрам, Сарацин сел на свой мопед, посадил на него друга, и они направились в сторону Корниша – дороги-набережной, идущей вдоль Красного моря к деловой части Джидды.
Как только море предстало взору мальчиков, в главной мечети закончилась молитва. Сотни людей покинули храм и присоединились к толпе зрителей на автостоянке. В свете яркого летнего дня мужчины, облаченные в ослепительно-белые дишдаша [4] , составляли резкий контраст с женщинами, стоявшими кучками в своих черных абайя [5] и чадрах. Цветовые пятна в эту картину вносили только маленькие дети в джинсах и рубашках.
4
Дишдаша – длинная арабская мужская рубашка, обычно белого цвета.
5
Абайя – длинное традиционное арабское женское платье с рукавами, предназначенное для ношения в общественных местах.
Казни – единственная форма публичных развлечений, дозволенная в Саудовской Аравии. Кино, концерты, танцы, спектакли и даже посещение кофеен, в которых могли бы встречаться разнополые посетители, здесь строго запрещены. Однако все, включая женщин и детей, имеют возможность посмотреть, как человека лишают жизни. В королевстве пренебрегают такими современными методами, как смертельные инъекции или хотя бы расстрел, здесь в ходу публичное отсечение головы – способ, словно бы специально предназначенный для того, чтобы хорошенько потешить толпу.
В тот день на Корнише было сорок три градуса в тени. Жара волнами расходилась от асфальта. Мопед проскальзывал среди множества транспорта, заполонившего дорогу в выходной. Впереди творился сущий хаос: шоссе пересекал новый путепровод, и все ряды, кроме одного, заняла строительная техника – образовалась пробка на несколько кварталов.
Сын зоолога пребывал в ужасе и смятении: ему было душно в шлеме и вдобавок мальчика укачало. Бедняга держался из последних сил, отчаянно надеясь, что на помост выведут какого-нибудь африканца-наркодилера. Мальчик старался не думать, что ему предстоит увидеть отца в последний раз, когда тот опустится на колени, а вокруг будут жужжать мухи, а потом серебристая сталь меча исчезнет в кровавом фонтане.
Взглянув на плотно стоящие впереди машины, он свернул в сторону и в вихре пыли и мелкого сора выехал на изрытую жуткими ямами строительную площадку.
Несмотря на то что полюбоваться зрелищем собралась большая толпа, на автостоянке воцарилась относительная тишина – слышался лишь негромкий гул разговоров, да, усиленный акустической аппаратурой, доносился из мечети голос муллы, который читал что-то из Корана. И вот даже тихие голоса умолкли: служебная машина пробралась через оцепление и остановилась у помоста.
Из автомобиля вышел человек мощного телосложения в безукоризненно белой дишдаша и, преодолев пять ступенек, взошел на помост. Отполированная до блеска кожаная лямка пересекала по диагонали его грудь, заканчиваясь на левом бедре, где висели ножны с длинным изогнутым мечом. Это был палач по имени Саид бен-Абдулла бен-Мабрук аль-Биши, известный как лучший мастер своего дела во всем королевстве. Его слава зиждилась на процедуре так называемой перекрестной ампутации. Гораздо более сложная, чем простое отсечение головы и назначаемая в качестве наказания за грабеж на большой дороге, она требует виртуозной сноровки в обращении со специально изготовленными тесаками, чтобы суметь быстро отрубить правую руку и левую ногу осужденного. Проявляя похвальное усердие в освоении этой методики, Саид аль-Биши в течение многих лет совершенствовал свое мастерство во время публичных казней в Саудовской Аравии. Теперь палачу редко требовалось больше одного взмаха меча, чтобы отрубить голову или конечность несчастного.