Я подарю тебе ребёнка
Шрифт:
— Да, точно, — поддерживает как ни в чём не бывало Зернов.
Я точно стерва. Девушка явно не довольна моим вмешательством, она ведь не знает, что ей в этом случае не о чём волноваться. Но у меня внутри разливается какое-то азартное удовлетворение. Токсик-Вика.
Мы вчетвером болтаем о прошедшем семинаре и его ключевых вопросах. Точнее, по большей части я и Захар. Руслан тоже высказывается, а вот Инна, то есть Инесса, как-то не особо разговорчива. Больше слушает.
— Может, шампанского, девушки? — интересуется Руслан,
— Я вообще ехать не хотел, если честно. Начмед отправила без права на отказ, — говорит Захар.
И как-то так получается, что Руслан и Инесса увлекаются болтовнёй о чём-то другом, а мы немного отходим к столику. Мне нужна салфетка, а Захар как раз рассказывает.
— Меня даже не спрашивали, — отвечаю ему. — Подобные мероприятия я посещаю по умолчанию.
— Но, надо сказать, было интересно.
— Согласна.
Мимо проходит мужчина, он быстро здоровается с Зерновым, перекидывается обещанием в скором времени поболтать и удаляется.
— Вика, я ещё не успел тебе отзвониться по анализам.
— Всё плохо, да? — почти безучастно пожимаю плечами.
Мы в процессе разговора отходим уже на приличное расстояние от новых знакомых.
— Меня смущает только уровень гемоглобина в общем анализе и следы незначительного воспалительного процесса, остальное без особенностей. Если идём дальше, направлю к терапевту и психотерапевту.
— Зачем мне к психотерапевту? — удивлённо смотрю на него.
Но ответить он не успевает. К нам снова подходят люди. Высокий рыжий мужчина поздравляет с выступлением, говорит, что впечатлён, что реорганизация родильных домов — это сейчас очень актуальная тема.
Включают музыку, и этот мужчина извиняется, а потом приглашает свою спутницу на танец.
— Песня классная, — говорит Зернов прямо как недавно в клубе. — Потанцуем?
— Почему нет?
Я позволяю ему взять меня за руку и вывести на середину залы, куда вышли уже несколько пар.
Песня и правда классная. И двигается Зернов так мягко. А ещё шампанское начинает кружить голову, и я, чтобы притормозить это головокружение, упираюсь лбом в мужское плечо.
Наверное, это ещё оттуда, из школьных лет, но рядом с Захаром я чувствую себя так… спокойно.
Вся моя жизнь — это какая-то бесконечная гонка и спешка. Соревнование. В детстве мне надо было быть хорошей, чтобы мама гордилась и от отчима не сыпались укоры, что он взял её с ребёнком. В секции волейбола приходилось тянуться и стараться больше всех, потому что рост не позволял быть полноценным членом команды, надо было компенсировать чем-то другим, далее в универе, на работе, в браке. Гонка-гонка-гонка. Соревнование.
Но странное дело, именно за школьной партой я чувствовала себя расслабленно. Словно биополе у Зернова такое — с ним спокойно. Можно выдохнуть. Остановиться.
Вот и сейчас. Я
Захар тоже молчит. Чувствую, как упирается подбородком мне в висок. Вроде бы и гладким, но к утру щетина явно уже будет колоться. Даже губу прикусываю, подавляя желание провести по его подбородку пальцем.
— Кажется, я выпила немного больше шампанского, чем следовало. Это не очень хорошо.
— Тебе плохо? — отзывается, сперва прочистив горло.
— Нет, но я устала.
— Сегодня был напряжённый день.
— Угу.
Немного приобнимая за плечо, когда заканчивается песня, Зернов ведёт меня к лифту. Свет здесь ярче, но в глаза не бьёт.
— Мне на двенадцатый, — говорю, когда заходим в лифт.
Захар жмёт кнопку, не отпуская моего плеча. Кажется, что даже притискивает чуть ближе. Я поднимаю глаза, почему-то очень хочется посмотреть ему в лицо. Но почти натыкаюсь губами на подбородок.
Вдох получается рваным, желание спонтанным, но я беру и прикасаюсь губами чуть ниже его губ. Вижу, как дёргается кадык, когда Зернов сглатывает. Чуть наклоняется, и наши губы оказываются в миллиметрах друг от друга. Ловит мой взгляд своим.
— Это слишком странно, да? — шепчу, и мои губы в движении едва ощутимо касаются его.
— Возможно, — отзывается тихо.
— Это потому что ты видел меня… в медицинском смысле?
— Нет, — лёгкая усмешка трогает его губы. — Это потому что я помню тебя от бантов и до впервые накрашенных губ.
— Тебе нравились мои накрашенные губы?
— Угу.
— А сейчас?
— И сейчас. Иначе бы я вышел ещё на своём десятом.
А потом Захар меня целует. Его губы накрывают мои, раздвигают мягко и осторожно. Пробуют на вкус, спрашивают разрешения. И я даю его. Мой остров безопасности открывает мне новые грани.
И мне они нравятся.
Когда двери лифта открываются, я выхожу первой. Захар выходит за мной, но у двери моего номера тормозит, опёршись рукой о косяк, когда я уже оказываюсь за порогом.
— Тебе, как вампиру, требуется приглашение? — выгибаю бровь и улыбаюсь.
— Скорее разрешение, — в ответ зеркалит улыбку. — На все дальнейшие действия.
— Письменное?
— Можно и письменное.
— А такое подойдёт? — делаю к нему шаг, сжимаю пальцы на вороте рубашки и тянусь губами к его.
Со стороны, наверное, интересная картина, но, думаю, эти стены и пооткровеннее видали.
Тяну Зернова на себя, давая разрешение на действия нам обоим. Всё равно черту мы уже переступили, и поздно о чём-то сожалеть. Да и зачем сожалеть-то? Мы оба свободны, никого не обманываем. Кто нам может запретить?
Сталкиваю пиджак с его плеч прямо у порога, чтоб уж совсем не сомневался в моих намерениях. Он же привлекает меня за талию и целует за ухом, пока я расстёгиваю пуговицы на его рубашке.