Я признаюсь во всём
Шрифт:
— Они имеют большое влияние, — объяснила она мне.
— Где?
— В правлении вокзала, — сказала она и потащила меня дальше. Ее белое платье обвевалось вокруг нее. Поднялся сильный ветер, начался мелкий дождь.
Вокзал, до которого мы, немного поплутав, дошли, тоже был сожжен. Перед временными кассами стояли длинные очереди. Я хотел тоже встать в очередь, но Иоланта потащила меня дальше. Мы быстро обошли вокруг вокзала и подошли к маленькой деревянной двери, в которую Иоланта постучала. Открыл великан в белом халате.
— Пойдемте, — сказал он. Он провел нас через зал ожидания в кабинет, где стоял большой письменный стол. Иоланта, как была, голая, и я, в обычном костюме, встали перед столом. За столом сидел профессор Вогт. На нем был плащ с поднятым воротником, он кивнул нам.
— Доброе утро, что вы желаете? — Он нас не знал. Великан что-то сказал ему на ухо. Лицо Вогта изобразило удивление.
— Ах так, — протяжно сказал он.
— Да, — сказала Иоланта и кивнула.
— А чем вы обоснуете свою заявку?
Речь шла о заявке на визу, неожиданно вспомнил я. Великан обещал свое посредничество, когда Иоланта ему отдалась. Иоланта советовалась со мной, что ей делать. Я сказал что-то про самоотречение. Она отдалась великану. И за это он содействует нам.
Вогт качал головой, смотрел на нас и ждал ответа, которого не было. Он продолжил:
— Вы должны обосновать свою заявку. Таково предписание.
— Мы хотим уехать, — сказала Иоланта.
— Этого недостаточно, — сказал Вогт.
— Мы не можем больше жить в этом городе, — сказал я.
— Этого недостаточно, — сказал Вогт. Великан считал, что должен что-то сделать для нас, он опять пошептался с Вогтом. Тот пожал плечами и посмотрел на нас. — Когда вы умерли? — спросил он.
— Уже давно, — ответил я.
— Назовите точную дату.
— Седьмого мая тысяча девятьсот сорок пятого года, — сказала Иоланта. Она заметила, что взгляд Вогта остановился на ней, и прикрыла грудь руками. Вогт кашлянул и отвел взгляд.
— Тогда вы здесь уже давно.
— Мы относимся к тем, кто здесь дольше всех, — сказал я. — И это не наша вина, что мы умерли.
— Я всего лишь маленький чиновник, — пробормотал он. — Я не разбираюсь, где чья вина. Я просто не могу выдать виз больше, чем мест в поезде.
— А есть еще места в поезде?
— Да, — сказал он, — но не для вас.
— А для кого же?
— Для детей. Здесь много детей. Сначала уедут они. Они не переносят этот климат.
— Возможно, господа могли бы ехать в спальном вагоне, — сказал великан. Он впервые заговорил громко и при этом печально и безнадежно смотрел на Иоланту, как будто хотел попросить прощения за то, что
— Но тогда должно быть исполнено определенное условие, — сказал Вогт.
— Какое?
— Положительный ответ на один вопрос.
— На какой?
Вогт вздохнул и встал. Он отошел к окну и посмотрел на платформу, где стоял поезд. Затем он повернулся и посмотрел на меня.
— Вы, — спросил он, — вы любите эту женщину?
— Нет, — сказал я, — я никого не люблю.
Вогт кивнул и повернулся к Иоланте:
— А вы любите этого мужчину?
Иоланта покачала головой.
— Нет, — спокойно сказала она, — я его не люблю. Она повернулась ко мне и улыбнулась.
— Поцелуй меня, дорогой, — тихо попросила она.
Я поцеловал ее.
Вогт вернулся к письменному столу.
— На вопрос был дан отрицательный ответ, — сказал он. — Я не могу дать вам визу.
Мы стояли перед ним и молчали. Потом заревела сирена паровоза.
— Позвольте мне напомнить об особом предписании, — сказал великан Вогту. Его голос был просящим и смиренным. Лицо Вогта стало печальным. Он встал, сделал неопределенный жест рукой и позвал меня кивком головы:
— Пойдемте со мной.
— Я?
— Да, вы, — нетерпеливо сказал он.
Я посмотрел на Иоланту, она отпустила мою руку.
— Оставайтесь здесь, — сказал великан Иоланте.
Я последовал за Вогтом на грязный перрон. Вдоль поезда быстро шли люди, которые продавали освежающие напитки. На них были газовые маски.
— Особое предписание, — сказал мне Вогт, закрыв за собой дверь своего кабинета, — позволяет мне разрешить одному из вас уехать. Но вы сами должны решить, кто это будет. Вы или женщина. Ехать может только один. Другой останется здесь.
— Поеду я, — сразу сказал я.
— Хорошо, — сказал он, — вот ваш паспорт. — Он протянул мне паспорт. — Идите. И не оборачивайтесь. В спальном вагоне за локомотивом одно купе забронировано для вас.
— Спасибо, — сказал я, но он уже исчез.
Я пошел вдоль длинного перрона к спальному вагону. Около него стоял проводник, который поприветствовал меня.
— Пожалуйста, господин, — сказал он и провел меня в вагон. Вагон не был переполнен. В коридоре никого не было видно.
— Сюда, — сказал проводник и открыл дверь. — Надеюсь, никто не помешает вам в вашем путешествии, господин.
Я вошел. Обе постели были уже заправлены, и на верхней лежала Иоланта.
— Добрый вечер, — сказала она. Она курила и не смотрела на меня.
— Добрый вечер. — Я закрыл дверь. — Они тебя тоже спросили?
— Да, — сказала Иоланта.
— И?
— Я предала тебя.
— Я тоже предал тебя.
— Один предал другого. Поэтому мы оба здесь.
— Но только один может ехать, — испуганно сказал я. В этот момент постучали, и, не дожидаясь разрешения, вошел контролер:
— Паспорта, пожалуйста!