Я прошел две войны!
Шрифт:
– Ну вот. А ты говорил, что все спокойно.
– Разведка – обычное дело, – невозмутимо ответил сержант. – Да и стреляли далеко от нас. Захар Антюфеев почти всю ночь у «максима» дежурил.
– Ему отдохнуть бы.
– Я его поспать отправил. Вон, храпит в углу.
Выпив горячий чай, я потянулся, перекинул через плечо автомат и пошел проверять посты. За спиной скрипел валенками по свежевыпавшему снегу Ходырев.
Странный и какой-то зловещий был тот рассвет. Заметно похолодало. Густой синеватый туман расползался по окрестностям. Он словно
Я оглянулся и посмотрел на своего помощника Михаила Ходырева. Ресницы, отросшая щетина и суконный подшлемник были покрыты инеем.
– Чего не отдыхаешь? – спросил я.
Впрочем, причину я понимал. Ничего хорошего от такой тишины не дождешься – самая погода для финнов внезапно атаковать.
Я подошел к пулеметчику Карпухину Петру. Сняв рукавицы, он дышал на озябшие пальцы.
– Ну-ка врежь, Карпуха, пару очередей для сугрева.
Сержант оживился.
– Это мы можем.
Короткие трассы, выпущенные из Дегтярева, ушли в туман. Финны молчали. Напряжение усиливалось как натянутая пружина. Бойцы стояли, держа наготове оружие. Но какой редкой была цепочка обороняющихся! Выбьют одного-двух красноармейцев, и образуется брешь, сквозь которую прорвут нашу оборону и ударят с тыла.
Я невольно оглянулся назад. Там слышался скрип снега. Но это были свои. В ста метрах устанавливали легкую полковую пушку. Сержант Гриднев, старший расчета, сообщил, что их прислал командир полка.
– Место у вас на отшибе и лес близко подходит. В случае чего поможем.
Петр Гриднев считался одним из лучших командиров артиллерийского расчета – за плечами два года службы. В голосе сержанта слышались покровительственные нотки. Артиллерия – бог войны, а его короткоствольная пушка способна выпустить в минуту десяток шестикилограммовых осколочных или фугасных снарядов. Сметет любую наступающую цепь. Эти небольшие орудия называли «полковушки», они не обладали большой мощностью, но мы верили в мастерство наших артиллеристов.
Но как мало мы знали о характере будущей войны и повадках лесных жителей маленькой республики, которую собирались завоевать за считаные недели. Они крепко сплотились, готовые отдать свои жизни, но отстоять любой ценой свою землю.
Финны ударили с двух сторон. С небольшим опережением, почти бесшумно скользя на широких охотничьих лыжах, отделение финских разведчиков обрушилось на расчет сержанта Гриднева.
Они торопились вывести из строя скорострельную русскую «трехдюймовку», способную сорвать атаку своими увесистыми осколочными снарядами.
Все шесть финских разведчиков открыли огонь одновременно, из четырех автоматов и двух винтовок. Можно было сказать, что они добились своей цели. Почти весь расчет был убит или тяжело ранен в первые же минуты.
Финны уже прикрепляли к казеннику орудия связку динамита и подтаскивали ящик со снарядами, чтобы взрыв наверняка уничтожил пушку. Однако
От траншеи с карабином в руках бежал к своему орудию Николай Гриднев. Он определял сектор обстрела и, услышав автоматные очереди, торопился выяснить, что происходит. Увидев финских разведчиков в коротких меховых курточках, суетившихся вокруг пушки, понял ситуацию.
У него хватило выдержки остановиться и залечь за камнем. Горечь при виде неподвижных тел своих товарищей и злость на себя, что так не вовремя покинул расчет, мешали сержанту точно прицелиться. Лихорадочно передергивая затвор, он выпустил всю обойму и тяжело ранил одного из финнов.
В ответ ударили автоматные очереди, высекая каменную крошку из валуна, который прикрыл Гриднева от пуль. Обозленные разведчики прикончили бы сержанта, но у них не оставалось времени.
Взрыв разнес затвор орудия и выбил одно из колес. Разведчики уложили раненого на две пары скрепленных между собой лыж и спешили уйти подальше от траншеи. Но приходилось тянуть тяжелый груз, а один из солдат, оставшийся без лыж, шагал по колее, тоже замедлял движение. Ничего, самое главное – свое задание они выполнили.
Для наших бойцов такие внезапные удары с тыла стали неприятной неожиданностью. Но и финны быстро почувствовали, что имеют дело с решительным врагом. Из-за валуна продолжал стрелять им вслед русский сержант, а из тумана выдвинулась размытая фигура подносчика боеприпасов.
Выстрел опрокинул пешего разведчика. Он был убит наповал, пуля угодила между лопаток. В сторону стрелка понеслись автоматные трассы, но он уже исчез в тумане. Летели пули из-за камня, взбивая снег под ногами лыжников.
– Погибшего оставим здесь, – дал команду старший разведгруппы. – Заберите его автомат и быстрее уходим, пока нас всех не перебили.
Об этой короткой схватке я узнал позже. А на роту обрушился огонь двух минометов – оружия, незнакомого большинству из нас. Мины с воем набирали высоту, замирали где-то в верхней точке, а затем с шипением падали почти отвесно вниз.
Самое дрянное, что от них не защищала даже глубокая траншея. Одна, вторая мина взорвались перед бруствером. Третья глухо рванула в узкой траншее – послышался крик. Ко мне подбежал Ходырев.
– Там Строкова Терентия убили. Ногу оторвало и всего осколками изрешетило. У финнов какие-то новые пушки появились. Вот, гляньте, товарищ лейтенант.
Старший сержант протянул на ладони хвостовик немецкой 80-миллиметровой мины. Мы изучали такие штуки в училище. Немцы приняли на вооружение минометы в середине тридцатых годов и поставляли их во время гражданской войны в Испании франкистам.
Преподаватели говорили, что это эффективное оружие. Мины летели довольно точно, видимо, траншея была заранее пристреляна. Но большинство мин взрывались позади или перед бруствером. А те немногие, которые падали в траншею, взрывались, почти не причиняя вреда.