Я просто отступлю…
Шрифт:
Миллс взяла свой пиджак и пошла за Эммой. Когда они ехали в лифте стояла гробовая тишина, ни одна не хотела нарушать ее.
– Куда ехать? – уже сидя в машине, спросила Миллс, смотря только вперед.
Эмма сказала четко адрес и ничего лишнего и повернулась, смотря в боковое окно.
Реджина завела машину и тронулась с места. Ей не хватало ее Вулкана и неограниченной скорости, но сейчас она вела машину очень аккуратно. Не делая никаких резких движений, торможений, поворотов. Миллс полностью была погружена в свои мысли, в то, что она вновь встретила Эмму, но ее выбивало из колеи, что блондинка беременна. Когда они приехали к нужному адресу, Реджина все-же набралась смелость чтобы вновь посмотреть на Свон.
– Эмма…
– Спасибо, что подвезла, – сказала довольно холодно Свон. Она в отличие от Реджины совершенно не хотела никого встречать из своего прошлого, чтобы вновь не причинить ни им ни себе дикую, разрушительную и невыносимую боль. Она переехала в Нью-Йорк с одной единственной целью – забыть и жить дальше. Она надеялась, что такой большой город не сможет свести их вновь вместе, но она ошиблась.
– Эмма, пожалуйста, посмотри на меня. Если ты не хочешь меня видеть, я сейчас же уеду и забуду этот адрес, – Реджина смотрела на Эмму, а руками продолжала сжимать руль.
Эмма убрала руку от ручки двери, которую еще не успела открыть и выполнила просьбу Реджины, смотря ей в глаза и ожидая, что она скажет дальше.
– Я думала, что больше никогда тебя не увижу, – Реджина наконец отпустила руль и еще больше развернулась к Свон, – ты беременна?! Я поздравляю тебя, наверное, ты и твой… партнёр счастливы, – Миллс говорила от чистого сердца, но ее голос очень сильно дрожал от волнения.
– У меня нет никого, Реджина, – немного горько усмехнулась Свон, хотя сама понимала почему у нее никого нет. Она ведь закрылась для всех. За эти четыре долгих месяца она смогла открыться только Элизабет и то не сразу.
– Но… – Миллс сглотнула, – Эмма, какой у тебя срок?
– 16 недель, – проговорила сквозь зубы Свон и отвернулась вновь к окну, понимая, что Миллс все сейчас поймет и раскроет.
Реджина закрыла глаза. Несколько математических расчетов и…
– Это ребенок Эйдена и мой племянник. Эмма, почему ты не сказала ему?!
– Потому что это мой ребенок и только мой. Он к этому никакого отношения не имеет, – ответила Свон, но сразу повернулась и продолжила, – да. Сперма его, но это всего лишь биологическое семя и больше ничего.
– Эмма, он отец этого ребенка. У ребенка есть тетя, бабушка, дедушка, ты хочешь всего этого его лишить? Ты лю… ты была с Эйденом счастлива и не можешь лишить его родного ребенка, – убеждала блондинку Миллс, – пойми, ты…
– Нет! Реджина, не нужно сейчас ничего говорить. Я и так привнесла в ваши жизни столько боли и страданий, что я больше просто не имею права вновь возвращаться к этому. Если я тебе хоть немного еще дорога, то не говори Эйдену, – была непреклонна Свон.
– Ты сама говоришь, что привнесла столько боли, а сейчас ты лишаешь нас родного человечка. Эмма, малышка, одумайся, – Миллс взяла Свон за руку, – и… ты всегда мне будешь дорога.
– Пожалуйста, Реджина. Не нужно, – вырвала руку из теплой ладони Миллс Эмма, – раз я тебе дорога, то ты выполнишь мою просьбу. В противном случае нам придется уехать и из Нью-Йорка, – сказала Эмма и не смотря на Реджину вышла из автомобиля.
Миллс выбежала за девушкой. В платье и туфлях это было очень тяжело сделать, но ей все-же удалось схватить за руку блондинку.
– Подожди. Эмма, я не скажу пока что ничего Эйдену, но позволь мне помогать тебе.
– Зачем тебе это? – спросила блондинка.
– Не забывай – это мой родной племянник и я все еще люблю его маму, – поглаживая большим пальцем руку Эммы, с безграничной нежностью сказала брюнетка.
– Все еще? Даже после моего побега? – спросила Свон, так теплея от нежных прикосновений.
– Эмма, я бы не перестала тебя любить даже если бы ты улетела на луну, – Реджина сделала маленький шажочек к Свон.
– Реджина, не нужно, – Эмма наоборот сделала шаг назад, пусть и небольшой, но не позволяя приблизиться к себе брюнетке, – мы это уже проходили.
– Прости, я просто не могу находиться рядом с тобой и не попытаться обнять, – Миллс продолжала держать руку, но теперь она стояла с опущенной головой.
– Вот именно поэтому нам и не нужно было встречаться, – сказала Свон, стоя на месте, – тебе же было лучше эти 4 месяца. Вот давай сделаем так, что этого вечера просто не было. И тебе легче и…
– Кто сказал, что мне было легче без тебя? – Миллс резко сократила расстояние, – кто сказал, что я хоть на секунду тебя забыла? Я люблю тебя и буду любить всегда.
– Это неправильно. Реджина, это неправильно, ты должна научиться заново жить. Без меня, – сказала Свон, сглотнув, но так и не решаясь сделать шаг назад, ей было очень трудно стоять на таком близком расстоянии от Реджины. Коленки подкашивались, а дыхание сбилось. Она вновь и вновь начала прокручивать бесконечное множество одиноких вечеров за эти месяцы. Эмма отлично понимала, что и она не забыла Реджину. Ни один день не проходил без воспоминаний.
– Неправильно что? Что я тебя люблю и хочу быть рядом? Может ты не любишь меня и не хочешь, чтобы мы были вместе, но, пожалуйста, позволь мне быть рядом и помогать тебе, тем более сейчас тебе это действительно нужно, – брюнетка до безумия хотела прижать к себе и поцеловать свою любимую.
– Я не смогу тебе дать того, что ты желаешь. Оставь эту затею, – говорила блондинка, смотря в карий взгляд. Весь игривый настрой, что был у нее до последнего дня нахождения в поместье Миллс был моментально стерт из представлений и ощущений. Осталось только черствость, сухота, холодность. Именно такой Эмма стала за эти месяцы и именно такой и хотела остаться быть.
– А я прошу что-нибудь у тебя? Позволь быть рядом, не в качестве любимой девушки, не в качестве сексуального партнера, а в качестве друга. Который всегда поддержит и просто будет рядом, – касаясь подушечками пальцев лица Эммы, сказала Миллс.