Я прятала Анну Франк. История женщины, которая пыталась спасти семью Франк от нацистов

Miep Gies with Alison Leslie Gold

Anne Frank Remembered

Copyright © 1987 by Miep Gies with Alison Leslie Gold

Afterword copyright © 2009 by Miep Gies with Alison Leslie Gold

Мы благодарим Яна Гиса, нашу опору как в прошлом, так и по сей день, Питера ван дер Цвана за его помощь, Джейкоба де Вриса – за великолепные

фотографии, Джейкоба Прессера – за превосходный справочный материал, Яна Вигеля – за разрешение использовать фотографии, Мариан Т. Брайтон – за советы, музей Анны Франк в Амстердаме и фонд Анны Франк в Женеве – за фотографии, репродукции и разрешение их использовать, издательство Doubleday & Co., Inc – за разрешение использовать выдержки из «Дневника Анны Франк», copyright 1952 by Otto H. Frank, литературного агента Мередит Бернстейн, редактора Боба Бендера, Шарон Г. Смит – за неоценимую помощь, и Лили Мак – за вдохновение: хотя нацисты отняли у нее радость юности, она сохранила способность во всем видеть красоту.

Я не герой. Мое имя – в самом конце длинного списка благородных голландцев, которые сделали то же, что и я, и даже больше – намного больше! – в те темные и ужасные времена. Эти годы до сих пор живы в наших сердцах. Не проходит дня, чтобы я не думала о них.

Более двадцати тысяч голландцев помогали прятать евреев и других людей, нуждавшихся в укрытии. Я искренне делала все, что было в моих силах. Мой муж тоже помогал людям, хотя всего этого оказалось недостаточно.

Я никогда не считала, что совершила что-то выдающееся и заслуживаю особого внимания. Когда меня уговорили рассказать мою историю, я задумалась о том, какое место занимает в ней Анна Франк и что значит ее жизнь для миллионов людей, чьи души она затронула. Говорят, каждый вечер где-то в мире поднимается занавес и начинается пьеса, поставленная по дневнику Анны. Ее книга «Убежище» была переведена на множество языков, ее голос услышали в самых дальних уголках земли.

Мой соавтор – Элисон Лесли Голд – считает, что людям важны мои воспоминания о тех печальных событиях. Все их участники уже покинули этот мир. В живых остались только я и мой муж. Я рассказываю все так, как помню.

Чтобы сохранить дух дневника Анны, я решила использовать имена, которые она придумала для нас. Анна составила целый список псевдонимов – он есть в ее тетрадях, – чтобы скрыть настоящие имена, на случай если после войны ее рассказ будет опубликован. Но меня она называет Мип – это очень распространенное в Голландии имя, поэтому менять его она не стала. Моего мужа зовут Яном; Анна называет его Хенком. Нашу фамилию Гис она заменила на Ван Сантен.

Когда дневник впервые вышел в свет, господин Франк решил оставить псевдонимы Анны всем героям, кроме членов его семьи, – из уважения к нашей личной жизни. Чтобы мой рассказ не расходился с дневником Анны и по тем же соображениям, я поступила так же. Я использовала варианты придуманных Анной имен либо вымышленные имена для тех, о ком она в дневнике не упоминала. Единственное исключение – моя настоящая фамилия, Гис. Имена всех остальных людей хранятся в официальных архивах Нидерландов.

Прошло больше пятидесяти лет. Многие детали этих событий стерлись у меня из памяти. Я старалась восстановить их как можно точнее. Нелегко вспоминать подробности. Время лечит не все. Моя история – это история самых обычных людей, живших в невероятно мрачное время. Я всем сердцем надеюсь, что подобное никогда, никогда не повторится. Мы, простые люди всего мира, должны сделать все, чтобы это не повторилось.

Мип Гис

В 1933 году я жила с приемными родителями в доме номер 25 на улице Хашпстраат. Небольшую уютную комнатку на чердаке я делила со своей приемной сестрой Катериной. Наш тихий квартал на юге города называли Речным; улицы здесь носили имена голландских и европейских рек, которые протекают по Нидерландам: Рейн, Маас, Екер. Река Амстел находилась прямо за нашим домом.

Квартал был построен в 20–30-х годах XX века. В то время крупные прогрессивные корпорации строили большие жилые массивы для своих работников, и в этом им помогало правительство. Мы очень гордились таким вниманием к рабочим людям. Они получили комфортабельное жилье с санузлами, и в каждом квартале был уютный зеленый садик. Другие районы были целиком построены частными фирмами.

Вообще-то наш квартал нельзя было назвать тихим. На улицах все время играли дети, в воздухе звучали крики и смех. Иногда мы свистели или громко звали своих друзей. Каждый придумывал свой особый свист, чтобы друзья знали, кто их зовет. Мы небольшими компаниями ходили в бассейн в Амстелпарке, болтали по пути в школу и домой. Голландские дети, как и их родители, с раннего детства учатся верности в дружбе. Они готовы горой встать за своих друзей, если видят несправедливость.

Хашпстраат походила на все другие улицы, застроенные красивыми пятиэтажными жилыми домами из темно-коричневого кирпича с покатыми оранжевыми крышами. От дверей начинались крутые лестницы. Окна выходили и на улицу, и во двор. Все деревянные рамы были выкрашены в белый цвет, в каждом окне красовалась белая кружевная занавесочка и стояли комнатные цветы или другие растения.

В нашем дворе росли вязы. Рядом находилась небольшая зеленая лужайка для игр, а дальше – католическая церковь, по колоколам которой мы определяли время. Когда звонил колокол, в небо взмывали стаи птиц: воробьев, голубей, чаек. Чаек у нас было очень много.

С востока границей нашего района был Амстел. По этой реке постоянно сновали кораблики. На севере проходил величественный бульвар Зюйдерамстеллен, где можно было сесть на трамвай № 8. По обе стороны бульвара росли стройные тополя. Зюйдерамстеллен пересекал торговую улицу Схелдестраат, где было полно магазинчиков, кафе и цветочных прилавков с охапками ярких свежих цветов.

Но родилась я не в Амстердаме, а в столице Австрии, Вене, в 1909 году. Когда мне было пять лет, началась Первая мировая война. Мы, дети, понятия об этом не имели, но однажды увидели, как по улицам маршируют солдаты. Мне было так интересно, что я убежала из дома посмотреть на это зрелище. Помню форму и оружие, помню, какие эмоции испытывали люди вокруг. Чтобы рассмотреть все получше, я выбежала прямо под копыта лошадей. Местный пожарный поймал меня, поднял на руки и понес домой, а я все вытягивала шею, чтобы хоть что-то рассмотреть.

Дома в Вене были старыми и находились в неважном состоянии. В центре дома был двор, а сам дом состоял из множества квартир, в которых жили рабочие. Одна из таких темных квартир была нашей. Пожарный передал меня матери и ушел. Мама сурово сказала мне: «На улицах солдаты. Это небезопасно. Никуда не выходи».

Я не поняла, но послушалась. Все вели себя очень странно. Я была слишком мала, поэтому мало что запомнила из того времени. Помню, что двое моих дядьев, которые жили с нами, ушли на войну, и все очень огорчались из-за этого.