Я Распутин. Книга третья
Шрифт:
— Да… как... ты… вы… — он совершенно не ожидал увидеть меня вот так, у себя в кабинете и без доклада.
— Да вот так, друг дорогой, — я придвинул кресло и уселся в него, наблюдая, как генерал наливается дурной кровью. — Что согласно Своду законов Российской империи положено за арест неприкосновенного лица?
Тут из приемной в громадный губернаторский кабинет просочился секретарь с папочкой, я благосклонно кивнул и тот принялся выкладывать перед Гершельманом листки и нашептывать на ухо. Слова “двое, из КГБ” я уловил отчетливо. Уловил их и генерал — кровь отхлынула.
— Вот-вот. Но в уважение ваших военных заслуг
Если бы я начал козырять решением Столыпина, гнуть пальцы — еще бы неизвестно чем все закончилось. Но я решил поступить по-другому.
— Вот, прочтите.
И я передал записку Николая, в которой император настоятельно советовал генерал-губернатору подать в отставку. Обещал пристроить его на вакантную должность главы дворцовой полиции. Неплохая такая синекура с доходом под сто тысяч рублей в год.
— Полагаю, так будет лучше для всех.
Глава 9
Из Москвы в Сызрань я ехал уже в статусе почти главы государства. Охрана, министерский, литерный поезд с вагонами из красного дерева и “зеленой улицей”. Услужливые официанты и проводники, даже приветственные оркестры в Рязани, Ряжске… Если в первом городе уже было отделение небесников с иоанитами, то в Ряжске к поезду прорвалось делегация из местных земств. Вывалили на меня кучу проблем, главная из которых — это урезание полномочий по Уложению 90-го года. Контрреформа цвела и пахла, в западных губерниях земств не было вообще. Не разрешены-с. Как бы невзначай не самоопределились куда-нибудь в сторону Европы...
Непорядок. Губернское самоуправление я собирался развивать по-максимуму. Дороги, школы, больницы, суды, даже какую-то местную полицию с избранными “шерифами” — все это вполне можно было разрешить. Точнее не только разрешить, но в первую очередь профинансировать, оставив в регионах часть налогов. Но только после того, как в закончится реформа спецслужб и в каждой из губерний будет полноценное отделение КГБ вместе с полицейской стражей. Иначе получится как в Финляндии. Вот приняла Дума единогласно закон об отмене финских привилегий, в Суоми ожидаемо полыхнуло. Как это так? Православных в Финляндии уравняют с нами в правах? Налоги мы будем платить не в казну княжества, а прямо в имперскую? Призыв в армию??? И сейм наш распускают?
Слава богу, полыхнуло вяло, без огонька. Финны поднялись на забастовку, объявленную всеобщей, попытались заблокировать работу железной дороги и портов. Вооруженных стычек не было — этому способствовал быстрый ввод войск, благо Хельсинки были всего в 300 километрах от Санкт-Петербурга.
Редигер мигом распорядился задействовать силы флота, перекинул на север-запад пару пехотных дивизий. Столыпин лично отправился увещевать депутатов Сейма. Так сказать объяснять им “новую политику партии”. Пряником вез проект железной дороги с поставками дешевого зерна и льготный налоговый режим для вложений вне Великого Княжества Финляндского. Которое теперь превратилось просто в финскую губернию — полякам приготовиться.
Очень помогло то, что за 1905-1907 года сильно проредили местных “активистов” и прочих радикалов, при этом местные социал-демократы набрали при выборах в сейм почти сорок процентов голосов. Вот на них я и натравил остатки левых
На налоговый режим подписались прежде всего финские шведы — исторически небольшая, но самая богатая часть общества, да еще имевшая такой потрясающий пример преуспеяния в российском обществе, как семью Нобелей. Вот примерно так, слева и справа, удалось пригасить ситуацию. Если дело не дойдет до террористов, то все, по моим расчетам, должно угомониться за 3-4 года.
В Пензе догнала меня правительственная телеграмма — пензенский помещик Столыпин сообщал об “аграрных волнениях” в Сызранском уезде и, ничтоже сумняшеся, навесил на меня почетную обязанность эти волнения успокоить. А точнее, обезопасить владения крупнейшего тамошнего помещика, графа Орлова-Давыдова. Ну а что, красиво — сейчас крестьян без применения силы хрен успокоишь, так что либо мне задание провалить и показать себя никудышным государственным деятелем, либо самому записаться в сатрапы и палачи. Куда ни кинь, всюду клин. Мало того, премьер еще и в газеты дал информацию, что в Сызрань выехал “народный заступник” в моем лице.
Я перечитывал телеграмму и очень четко понимал — нет в политике места слабым. Оступился — сожрут. И я сожру Столыпина, коли оступится. Но пока к премьеру претензий не было. Историю с Никсой он прочувствовал на пять с плюсом, расследование похищения Алексея аккуратно спустил на тормозах. Понятно, что подозревал, но подозрения к делу не пришьешь. А власть Столыпин теперь получил огромную. Зачем под себя самого рыть?
Финляндию тоже отработал на хорошо и даже отлично. Лично встречался с депутатами Сейма, обещал представительство в следующей Думе, не только железную дорогу и налоговые льготы, но и дешевые кредиты.
Тут я конечно, закряхтел. Еще раз пересмотрел цифры по бюджету. Влезаем с расходами, но внапряг. Выхода нет — надо ехать на поклон в Европу. Сначала в Германию. Перекредитовываться и потихоньку выводить обратно в Россию золотовалютные резервы. В первую очередь Никсы. Чтобы не делать это в 14-м году спешно и судорожно. А для этого надо сковырнуть непотопляемого министра двора Фредерикса, который имеет пароли ко всем счетам. Янжул мне уже намекал, “пора мой друг, пора” избавляться от Владимира Борисовича, но все никак руки не доходили. Теперь дойдут.
*****
Сызрань встретила меня протестным митингом. И таким… полукрестьянским. Как мне тут же сообщили, в толпе много окрестных селян. И Финляндией тут ни разу не пахло — все наэлектризовано было по-максимуму. Протесты я по-началу специально проигнорировал — сразу с вокзала в сопровождении всей сызранской “головки” отправился в Казанский собор на молебен. Отмечали Пятидесятницу и все было торжественно, с крестным ходом…
Надо было видеть лица священников. Вроде и мирянин, но весь в синем шелке, почти архиерейское облачение, с большим наперсным крестом в золоте. Вхож к царю, главный в думе, но патриарх не благоволит, велел (тайком!) к причастию не допускать. Но Антоний сам не в авторитете, слухи про него идут плохие, а про Распутина — непонятные. Дескать, заступник в небесных делах, опять же пророчества. А вдруг еще обер-прокурора обратно вернут? Да и с иоаннитами и небесниками как быть? Вон они стоят, зыркают на сызранского архипастыря…