Я решил стать женщиной
Шрифт:
— Кто ты такая? — неожиданно зло начал он. — Почему ты не принесла своё портфолио на встречу со мной? Я известный фотограф, а ты? Кто ты? Начинающая визажистка, приходишь на встречу со мной без портфолио.
— Ты ничего не говорил про портфолио, и мы уже работали с тобой вместе, ты знаешь уже, как я работаю. И я не начинающая, — возразила вначале робко Оксана своему несостоявшемуся ухажёру. — Я уже два года работаю визажистом в хорошем салоне. «Бьюти» — шикарный салон, — попыталась защититься репутацией своего салона Оксана.
— Ты знаешь, для каких журналов я снимаю? — продолжал высказывать вслух свои неуёмные амбиции товарищ Преображенский. — Ты что, не хочешь больше работать со мной? Да, кто ты такая?
— Да, успокойся ты, — тут добрая Оксана хотела по-женски поддержать уязвлённое самолюбие амбициозного
Оксана была девушкой, которая мне тоже очень нравилась, она не могла не нравиться. Я даже описывать её не буду, скажу только, что выглядела она материализовавшейся прекрасной мечтой страстного человека, знающего толк в женщинах.
В будущем уже после смены пола я поведу себя ещё глупее товарища Преображенского, я так же, как и он, после очередной съёмки приглашу Оксану в ресторан. Я позвоню и скажу ей следующее: «Оксана, ты в рестораны ходишь только с фотографами-заморышами или от фотографов-подружек ты приглашения принимаешь тоже?» Сказала я это шутливым и разбитным тоном, но волновалась я при этом невероятно, сердечко прыгало внутри, видимо, подсказывая, — «дура, не звони, зачем ты, выкроенная хирургом баба, ей нужна? Как ты сексом с ней собралась заниматься, если она нормальная девушка и ей нужен член?» Но, одуревшая от видений, в которых, как в калейдоскопе, её пухлые губы трансформировались вдруг в круглую гладкую попу, затем она превращалась в полную грудь с непристойно крупными сосками, потом опять появлялись губы и пытались мне что-то сказать, но они только беззвучно открывались, маня меня и не давая оторваться от этих сладких видений: Конечно, я ей позвонила: «Ой, Олечка! И ты туда же!» — рассмеялась Оксана и, видимо, чтобы не обижать свою больную знакомую, согласилась. Мы договорились сходить в назначенный, к примеру, на послезавтра день и: я, испугавшись, ей не позвонила. Я подумаю в этом своём недалёком будущем, — ну, зачем я ей нужна, и на какой хрен я её вообще пригласила, вспомнив при этом всю эту дурацкую историю с Преображенским. Конечно, она не отказалась, потому что я — её клиент-работодатель. Ну, чего я буду мучить эту милую девушку? И не позвонила. Этого мне показалось мало, после следующей совместной работы, рассматривая её красоты целый день, я, вдохновившись или обезумев от увиденного вконец, пригласила её снова. «Хорошо, давай завтра сходим», — согласилась она. Я посмеялась вместе с ней над прошлым своим малодушием и нерешительностью, она снисходительно тоже, и: опять я ей не позвонила, снедаемая теми же самыми своими прошлыми сомнениями. Неделю назад, а это уже года два или три спустя от этих глупейших историй, снимали мы с Оксаной главу представительства BMW и, соответственно, виделись с ней, она поправилась на три килограмма и стала выглядеть ещё умопомрачительней лучше.
Вторым, осчастливленным вниманием журнала «Здоровье» фотографом оказался товарищ Королёв, и, по-моему, был кто-то ещё третий. Запомнилась мне и собственная фамилия в этом дружном социалистическом соревновании, никогда не забуду её родную. Сняли мы с Катей на этот январский номер вездесущего Бабенкова Пашу с его славным простым лицом «нашего из народа парня», настолько простым и настолько «из народа», что снимали и будут его снимать все ещё очень долго, с каждого второго щита он смотрит на вас до сих пор, как бы извиняясь за такую обширную и навязчивую свою экспансию. Сняли мы его в обнимку с маленькой премиленькой и голубоглазой годовалой девочкой, дочкой нашей знакомой Тамуны Шенгелия и Матвея Гонопольского. И Бабенков-«папа» и его «дочка», завернутая в оранжевое полотенце, стоящие на глубокого синего цвета фоне, завоевали наше право снимать для «Здоровья» аж целый год. Не ахти какая радость, и, может быть, и не радость вовсе, но скромная и небольшая работа, имеющая стабильный характер.
Занимались этими съемками арт-директор «Здоровья» Мирошниченко Володя, хороший мужик туговатый на оба уха, удобно имевший для этой непростой работы родственную связь с главной редакторшой этого же журнала, был он её родным брательником, и девушка ярко-еврейского происхождения Аня Сикорская — внучка покойного художника Радамана*.
Перед первой съемкой мы даже все встретились в кабинете главной редакторши, превосходной и приятной тётки советского образца, в хорошем понимании этого слова. Встретились: в творческих потугах посидели, никто ничего не представлял, что нужно для уважаемого советских времен журнала: и разошлись с облегчением, решив, что должно быть всё красиво.
Тут же в коридоре встретились с нашим старым знакомым Юрой Балушкиным, красавчиком высокого роста педиристической наружности, работавшем ранее в другом медицинском журнале «Семейный доктор». «Голубой» он или не «голубой», у нас с Катей сомнений никогда не возникало, мы сразу сошлись во мнении, что «голубее» не бывает. Но, дружно согласившись в этом, мы всё равно все годы знакомства с ним продолжали спорить на эту не касающуюся нас тему, при этом, по-прежнему без колебаний соглашаясь друг с другом и находя всё новые убедительные доказательства его «голубизны». Любил Юра белые одежды, особенно в летние месяцы; имел он близко посаженные глаза «в кучу» и вытянутое, может быть, чересчур лицо, но при этом всё равно красивое и приятное; имел манеры, направленные на завоевание отнюдь неженского сердца, излишне как бы интеллигентные, излишне мягкие, с прорывающимися жеманностями и немножко суетливые. И, как и большинство геев, он меня не любил, поэтому его лицо растянулось в такой улыбке, что чуть не лопнула кожа на его лице. «Сто лет не виделись!» — воскликнул он, не уточняя, расстраивается он от этого или безумно этому рад, глаза его при этом уехали куда-то в сторону мимо меня. «Балушкин!» — воскликнула я с теми же интонациями. — «Ты шикарно выглядишь!» Я знала его нелюбовь ко мне и тоже улыбнулась порядочно, ловко скопировав с его лица точно такую же улыбку в ответ, только взгляд мой тяжелый и устойчивый, как паровоз, спокойно смотрел на длинного Балушкина. Удивительный и лживый мир! Мы поохали, поахали и с нехорошими друг о друге мыслями разошлись.
Снимали мы сегодня уже третью обложку, то есть на март. Володя, уравновешенный, спокойный и не вмешивающийся в процесс. Аня, пухленькая, немножечко с короткой шеей, но при этом, в общем-то, пропорциональная, с немного слащавыми глазками из-за длинных коровьих ресниц, она всегда, переполненная энтузиазмом, сыпала бестолковыми идеями, слава Богу, не требуя их немедленного воплощения. Работа эта была мне интересна своей стабильностью и запланированной периодичностью, — вот он безработный январь, но никуда вы не делись, мои ежемесячные денежки за «Здоровье».
— Борюшон, тебя к телефону, — Катя спустилась со второго этажа вниз и протянула мне телефонную трубку. Я взяла её, злясь, что меня отвлекают и недовольно в неё аллокнула:
— Привет, это Марина, — услышала я приветливый голос.
— Извините, какая Марина? — я никогда никого не узнавала.
— Борь, не узнал что ли? Марина Хлебникова.
— А, Марин, привет. Ну, как дела, слайды получила?
— Ой, Боречка, спасибо тебе огромное, так всё классно получилось! Я такая красотка! — слушала я восхищенный голос Марины в трубке. А я вчера с головной болью даже не посмотрела отснятые мной слайды с ней. Пленки привезли с проявки, Катя с Аней порезали их в сливеры, а я в это время лежала рядом, скулила и постанывала, это было до моего лечения и столь удачного исцеления. Вся вчерашняя съемка была, как в тумане. Что я там наснимала!?
— Да? Ну, ты и в жизни красотка. Как тебе еще выходить на фотках? Только такой же красавицей, — неуверенно выдавила я из себя комплимент.
— Знаю, знаю, ты всегда такой скромный. А я чего звоню, ко мне подъехала девушка-дизайнер, мы всегда вместе работаем, она и прошлый диск мне делала. Она замечательная женщина! Мы вместе посмотрели слайды, и она тоже в диком восторге, — мне уже самой захотелось посмотреть, что я там сняла с больной головой. — Я хочу вас познакомить. Мне кажется, вы будете с удовольствием вместе работать.
— Да? — я не любила подобные знакомства, но и обижать «девушку-дизайнера» и Марину тоже не хотелось, — Ну, давай познакомимся: Ты дай ей мой телефон.
— Я ей трубочку лучше сейчас дам, она еще у меня. Вы сами договаривайтесь.
— Хорошо, давай. Я тогда с тобой прощаюсь.
— Здравствуйте, Борис! Меня зовут Ольга, — приятный, неуверенный голос девушки-дизайнера уже первыми словами нарисовал в моем воображении красивые алые губы, они были у самого моего уха и мурлыкали мягким вкрадчивым голоском: Я оживилась.