Я, Рейван
Шрифт:
Жёлтая шрапнель хлестнула Тёмного владыку с такой силой, что его сбило с ног. Ситх, лишённый страховки магнитных набоек, кувыркаясь полетел вдоль обшивки.
Полёт был печален и недолог: метров через десять тело Малака врезалось в основание телеметрической фермы (да, Бастила объяснила мне назначение внешних элементов надстройки!..), проломило тонкий металл и упокоилось под сложившейся конструкцией.
Всё было кончено. Дарт Малак умер. Я победил.
Мы победили.
Я дрожащей рукой выключил меч, опёрся спиной на металл антенны. Не было
Мир вокруг был чист, пуст и прекрасен.
Строгое, иссиня-чёрное полотно космоса, щедро истыканное проколами звёзд, казалось каким-то особенно родным после безумного половодья гипера. Далёкое системное солнце заливало тёплым светом планету внизу. Я присмотрелся, но, понятное дело, очертания материков ни о чём мне не говорили.
И всё же я очень хорошо знал планету, над которой плыл сейчас «Левиафан».
Лехон. Раката-прайм. «Неведомый мир».
Столица давно павшей Бесконечной Империи, родная планета древних Строителей — Ракат. Они изобрели силовые мечи, поработили полгалактики, построили Звёздные Карты… и тихо исчезли. «Исчерпали генетический потенциал расы», что бы ни значила эта странноватая формулировка.
К счастью, не бесследно: на поверхности Лехона всё ещё прозябали несколько анклавов, населённых деградировавшими ракатами. Мне предстояло наладить с ними контакт, чтобы получить доступ к Храму Древних.
Дедка за репку, Жучка за внучку… Увы, Сила не строила простых декораций: Храм поддерживал силовое поле, которое приводило к крушению любого корабля без кодов доступа, оказавшегося поблизости от планеты. Ракаты считали, что это послужит отличной защитой для…
А вот и она.
Звёздная Кузня.
Циклопических, даже по меркам далёкой-далёкой галактики, размеров космическая станция. Завод, способный в неограниченных количествах строить боевые корабли. Крепость, черпающая энергию и материю для производства непосредственно из системной звезды, Або. Гордость древних ракат, построенная и поддерживаемая энергией Тёмной Стороны, некогда вотчина Дарта Рейвана, затем — Малака.
Я категорически не хотел вступать в поединок с Тёмным лордом на Кузне, как предполагал сценарий игры: хозяин станции черпал в ней свою Силу, становясь практически неуязвимым. Настоящий Рейван мог победить Малака за счёт знакомства с Тёмной Стороной — а вот у меня шансов не было.
Хорошо, что всё решилось иначе.
Ёрзая спиной по антенне, я поднялся на ноги. В организме болело, кажется, всё, что могло болеть. «Левиафан» совершал какой-то манёвр: убаюканный искусственной гравитацией вестибулярный аппарат молчал, движение угадывалось по смещению звёзд и планеты относительно корабля.
Лехон был совсем близко. Кузня, которая двигалась по одной орбите с планетой, выглядела отсюда совсем маленькой, но я знал, что на её фоне «Левиафан» покажется пылинкой. Даже здесь ощущалось
Оставаться снаружи корабля смысла больше не было: я и так здесь задержался. Зябко передёрнув плечами, я повернулся к «окопу», сделал шаг…
Груда металла, так удачно похоронившая под собой Малака, вздрогнула и зашевелилась.
77
— Да когда же ты сдохнешь!.. — пробормотал я, с отчаянием понимая, что забыл удостовериться, в самом ли деле Малак погиб под обломками.
Тёмная Сторона, всё дело в Тёмной стороне. Мы вышли из гипера совсем рядом со Звёздной Кузней, видимо, её тень на время затмила мне разум.
Или и в самом деле оживила хозяина станции.
Несостоявшаяся могила Малака ходила ходуном. В сторону, превращаясь в мини-спутник «Левиафана», отлетел кусок фермы, за ним второй. Картина была страшнее, чем слипающийся по каплям терминатор. К тому моменту, как я начал собираться с мыслями, Малак полностью освободился из-под завала и стоял во весь рост.
Выглядел он совсем уже кошмарно. Ледяная струя в клочья разорвала комбинезон на груди, окончательно изуродовала лицо, искорёжила пластину-челюсть… Меня передёрнуло, когда ситх повернулся: судя по кровавым провалам глазниц, Малак лишился ещё и зрения.
Сперва я даже обрадовался. Потом понял, что для Одарённого такого уровня слепота не станет большой помехой.
Тёмный владыка издал несколько негодующих звуков, затем протянул руку к бесполезной теперь пластине и сорвал её с креплений. Открылись осколки верхних зубов, нёбо, беззащитная изувеченная плоть развороченного горла…
— Ты действительно думал остановить меня этим, Рейван? — прорычал вмонтированный в позвоночник динамик, в такт словам пульсируя багровым светом.
— Скажи спасибо, что я по-большому не сходил! — машинально отозвался я.
Без пластины голос у Малака оказался значительно чище, скрежет ушёл, уступив место механически-чёткой артикуляции. Мне парадоксальным образом полегчало.
— Очень скоро «Левиафан» причалит к Звёздной Кузне, — продолжал Малак. — Там, в средоточии Тёмной Стороны, моё могущество восстановится и не будет иметь предела!
— Значит, мне придётся остановить тебя прежде! — пафосно ответил я, понимая, что, видимо, и в самом деле придётся.
И мы, как в дурном сне, где приходится множество раз переживать одни и те же события, двинулись навстречу друг другу.
И даже успели достать и включить мечи.
И даже скрестить их.
А затем «Левиафан» встряхнуло так сильно, что нам обоим пришлось схватиться за первые попавшиеся куски металла, приваренные к его обшивке. Я повернулся: диск Лехона разворачивался под нами с угрожающей быстротой. Корабль рыскал по курсу, описывая носом нестабильные окружности. Не знаю, как линкор выдерживал такие чудовищные динамические нагрузки, но его корпус дрожал так, что у меня клацали зубы, а из носа опять начала сочиться кровь.