Я родила от друга мужа
Шрифт:
– Вы с ним поругались, да? – Никольский подозрительно щурится. – Я так и подумал, когда он назвал тебя очень наглой.
– И вовсе я не наглая! Я сохраняла вежливость и не повышала голос! Это он все придумывал про меня ерунду да денег предлагал, откупиться хотел! Еще и Павлика предложил вам оставить! А я мать!
– Тшш, расслабься, милая, верю, - Иван разговаривает со мной, как с маленькой. – Папа не мог не попытаться прогнать тебя. Иначе бы его совесть замучила. Он, как отец, хороший. По-своему. Всегда печется о моих интересах,
Никольский вытаскивает из заднего кармана еще два конверта.
– Что это? – беру первый. – Я?! Но я не вытворяла ничего такого! Я вчера у Полины была!
Передо мной три фотографии, на которых изображена девушка с моим лицом едва одетая в пикантных позах с незнакомцами.
– Да, тут приписка, что твоя версия – ложь.
– В смысле ложь?! – громко возмущаюсь.
– Что такое, мам? Дайте мне тоже посмотреть, - отлипает от мультика Павлик.
– Нет-нет, сынок, не стоит. Здесь слишком взрослые картинки, - открыв рот, всматриваюсь в поддельный компромат. – Жуткая работа, в фотошопе сидел рукопоп.
– Полностью с тобой согласен, - кивает Иван, едва сдерживая смех. – Раз ты так спокойно отреагировала, значит, на эти шедевры тоже не будешь злиться.
Он протягивает мне другие фотографии, где главный герой не я, а Иван.
На миг теряю дар речи, открываю рот, как рыба, и закрываю. Пульс зашкаливает.
Как так?! Никольский не мог! Мы же совсем недавно вместе, и он любит меня! Нас!
– Тоже фотошоп, да? – спрашиваю напряженным голосом.
Мой профессиональный взгляд позволяет заметить, что тело совсем не Ивана. Снова подделка.
– Естественно! – хмыкает Никольский. – А ты думала, что с тобой неправда, а со мной правда, что ли?
Пристыженно молчу, рассматривая свои руки. Немножко несправедливо, да.
– Как ты справился? – наконец, задаю самый главный вопрос. – Как не пришел бить меня подушкой с утра?
– О, поверь, было очень трудно. Но, к счастью, курьер ошибся, отдал мне оба экземпляра компромата. Отец теряет сноровку, или его служащие косячат. В любом случае, не было бы у меня на руках художеств с моим участием, боюсь, было бы сложнее поверить в то, что на фото не ты, а фейк.
Без слов прижимаюсь к Ивану.
Страшно, что одно чужое злое деяние может испортить жизнь целой семье. И как же хорошо, что маленькая случайность способна спасти положение.
32
– Если я подам заявление на лишение Евгения отцовства, то должно прокатить, да? – наверное, в сотый раз задаю один и тот же вопрос.
Я нервничаю. Павлик, к счастью, в саду, не видит развернувшейся компании в квартире Никольского.
– Прокатит или нет – решит суд, мы делаем все, как положено, - терпеливо отвечает мне адвокат Ивана, Георгий Моисеевич. – С вашим эфемерным присутствием не прокатило, выражаясь вашим языком. А потому, теперь
– Георгий Моисеевич не может допустить, чтобы мы ни разу не схитрили, да? – весело подмигивает Никольский.
– Совершенно верно, Иван Георгиевич. Кстати, на днях ко мне обращался ваш отец, выражался туманно, но как я понял, его интересует возврат пакета акций по вашей фирме. Снова хочет участвовать в управлении.
– О как. А ты что ему сказал?
– Что поезд ушел, естественно. Скрывать не буду, он спросил про возможные лазейки. Но я ваш адвокат, а потому не могу выдавать секреты не клиенту.
– Напомни выписать тебе премию, - Иван хлопает мужчину по плечу. – Надо будет поговорить с папой, заигрался он в заботу.
А я сижу прижухнув, старательно вывожу буквы в заявлении. По поводу отца Ивана я так и не позволила себе высказаться. Считаю, это лишнее. Никольский сам все увидел и сделал правильные выводы.
Да, несомненно, повезло, что курьер совершил промах, отдав оба конверта в одни руки, но сотрясать воздух причитаниями на тему «какой нехороший Георгий» не считаю правильным. У нас сейчас задачи другие, а Иван и без моих слов в следующий раз подумает прежде, чем верить действиям отца.
– Готово, - подаю робко голос.
Я сегодня на таком нервяке, что сомневаюсь в каждой написанной букве. Все всматриваюсь и всматриваюсь в лист.
– Отлично! Поехали! – радостно восклицает Георгий Моисеевич, вмиг оживляясь.
Я сразу поняла, что он человек энергичный, сидеть на одном месте, пока я тут тупила, ему было тяжело.
– Уже? Слушание ведь не назначено.
– А, мы успели схитрить, да? – с усмешкой угадывает Иван.
– Конечно, обижаете, - вторит ему адвокат.
С одной стороны, хорошо, что они такие деятельные. А с другой, я морально не подготовилась! Начнут меня о чем-то спрашивать, а я ни бэ, ни мэ, ни кукареку.
– Ой! – громко восклицаю в машине.
– Что случилось? – озадачивается Иван.
– Я не подходяще одета.
Он осматривает меня критичным взглядом.
– Все хорошо, расслабься, - сжимает мою ладонь в руках, - я с тобой! Мы пройдем это вместе, как и должно происходить в настоящих семьях.
Мгновенно таю от его слов. Становится тепло на душе. Но мозг вносит ложку дегтя в мой личный бочонок с медом.
Мы ведь ненастоящая семья, мы с Иваном не в браке.
И да, я за стандартные отношения по паспорту, даже после Евгения.
– Приехали! Выходим, господа и дамы, - дальнейший ход моих мыслей прерывает Георгий Моисеевич.
Никольский, как истинный джентльмен, подает мне руку, и мы так и ступаем вдвоем внутрь здания суда. Словно единый неделимый организм. И ощущение этого согревает изнутри.
Со штампами потом разберемся. В конце концов, если человек непорядочный, его и запись в свидетельстве о браке не остановит.