Я С СССР! Том III
Шрифт:
Ларинский глотает ртом воздух, не находя слов для возражений, Лева благоразумно помалкивает. Вот так. Одним махом я сейчас разбил чьи-то хрустальные мечты дописать свою фамилию рядом с нашими.
– Сергей Евсеевич, у вас есть редкая возможность поставить спектакль первым в стране. Вырваться вперед, пока остальные будут думать. Но решать только вам. На какие-то мелкие поправки в процессе постановки вы, конечно, как режиссер имеете право. Но ключевое слово здесь – мелкие. Вы ведь знаете, что есть такое понятие – авторский надзор? Вот мы и будем строго следить, чтобы изменения в наши тексты вносились минимальные. А сейчас
Вежливо прощаюсь с растерянным режиссером и прошу Леву проводить его на выход. Все равно говорить нам больше не о чем. Друг возвращается через несколько минут слегка недовольным:
– Рус, зачем ты с ним так сурово? Человек же хотел как лучше!
– Нет, Лева. Человек хотел заработать на нас. А нахлебников нам не надо.
– И что теперь?
Я пожимаю плечами:
– Помчится к себе в Киров, чтобы первым успеть с постановкой и премьерой.
Глава 11
27 сентября 1964 г. 8.10
Самолет Москва-Хабаровск
– …Знаешь, Русин, это как-то даже не по-товарищески! В одной редакции считай, работаем, одно дело общее делаем, а ты все скрываешь, как партизан…
– Подписка – скупо роняю я. В очередной раз.
– Да толку от твоей подписки, если куча народа видела, как ты железного Шурика в ЦК арестовывал! – Седов обидчиво поджимает губы и демонстративно отворачивается к иллюминатору.
Ничего интересного за бортом самолета естественно нет – одни только облака, успевшие надоесть за семь часов полета. И уж тем более я не заблуждаюсь насчет приступа седовской обидчивости. Это все игры такие – очередная попытка Седова взять меня измором и вытрясти информацию по июльским событиям. И это тот самый случай, когда легче сдаться наглому агрессору и все рассказать, лишь бы отстал. Но напористость и методы дознания матерого журналюги не оценить не могу – настоящий профи. Свою атаку ведет по всем правилам – отступает, нарвавшись на мое вежливое нежелание делиться информацией, выжидает какое-то время, и снова бросается в бой. Похоже, все свои методы он на мне уже перепробовал – и в друзья набивался, и на совесть давил, и искреннее возмущение разыгрывал, теперь вот смертельную обиду изображает. Господи, ну когда уже этот Хабаровск?! Сил моих больше нет терпеть эту адскую пытку! А впереди еще месяц совместного пребывания с Седовым в Токио…
Я прикрываю глаза, делая вид, что уснул. Пользуясь временным затишьем «на передовой», перебираю в голове недавние события.
Последние две недели мои дела просто неслись вскачь, но спроси меня – чем именно были заполнены все оставшиеся до отлета дни – даже не отвечу. Помню только, что сновал как челнок между университетом и редакцией, стараясь успеть, как можно больше. Коган старший только качал головой, наблюдая, как я себя загоняю, и задаю своим примером темп для всех сотрудников. Но и результат был на лицо – редакционный портфель начал стремительно
Юля на пару с Димоном накатали шикарную статью про серфинг. К отличным фотографиям был еще и написан очень толковый текст. Марк Наумович, прочитав черновик, даже добавил ребятам пару полос, настолько статья у них вышла живой и увлекательной. В текст вставили короткое интервью с Гагариным, как с главой Федерации водных видов спорта, и с инженерами из КБ ЗИЛа – как с создателями доски для серфа. Потом для рубрики «Кулибин», мы с Димоном подготовили ее чертежи, постаравшись сделать их максимально простыми и понятными. В общем, тему серфинга отработали по полной, выжав из нее все, что только возможно.
Лева тем временем написал свой обзор литературных новинок для рубрики «Читательский билет». Пришлось мне отвести его в «Советский писатель» и познакомить с главным редактором – Лесючевским. Николай Васильевич такому интересу студенческого журнала к его издательству был только рад, и от сотрудничества с нами, конечно же, не отказался… Подруга Когана младшего тоже времени зря не теряла – готовила какие-то небольшие статьи-информашки по всем своим рубрикам, подбирала подходящие рецепты и даже, говорят, проверяла их в деле по вечерам на кухне нашего общежития, вызвав волну кулинарного энтузиазма среди студенток.
Всей редколлегией сходили на премьеру в Театр Сатиры, и Юлина рецензия на новый спектакль Плучека получилась ничем не хуже ее же статьи про серфинг. После чего все мы окончательно убедились, что у нашей блондинки Юльки не только острые язык и перо, но и совершенно не «блондинистые» мозги.
А вот визиты в Особую службу мне временно пришлось прекратить. И все потому, что я вдруг обнаружил за собой слежку. Надо сказать вели меня очень профессионально: и на машине, и с помощью нескольких агентов – «топтунов». Если бы не усиленная подготовка в Особой службе – я бы так ничего и не узнал. Плюс выручило обострение тревожного набата в голове.
Сразу же, как только Слово в голове обеспокоенно запульсировало, я начал «проверяться». Можно представить мое удивление, когда увидел в отражении витрины магазина невзрачного парня, который пятью минутами раньше ошивался в скверике перед Радиокомитетом. Решил проверить науку Октября Владимировича: зашел в магазин, купил бутылку кефира и батон, потом с безмятежным видом направился в редакцию, остановившись по дороге еще и у газетного киоска.
Наружка судя по всему поменялась – теперь меня вел мужчина постарше, который внезапно решил купить журнал «Вокруг света». Он же меня и пас вплоть до Радиокомитета.
Что ж… не удивлюсь, если и телефон редакционный уже прослушивается.
На такой случай, мой учитель шпионского мастерства, Октябрь Владимирович, дал вполне четкие указания, и я им естественно последовал. Не доходя до своей редакции, заглянул к нашим соседям по этажу, попросил разрешения позвонить от них, сославшись на то, что у нас телефон сегодня не работает. Ага… мастера мы ждем. Добрые девчонки не отказали симпатичному соседу, и я быстренько набрал номер тревожной линии в Особой службе. Сообщил, что я сейчас в редакции, а заодно произнес кодовое слово. Все.