Я с тебя худею
Шрифт:
— Олеся, — не сказала, а приглушенно выдохнула я.
Соколов сияет, наблюдая как я теряюсь под пристальным взглядом его родителей. Радуйся, радуйся! Я строго смотрю на него, намекая на то, что его ждет хорошая взбучка за его маленькую ложь.
— Пожалуй, оставлю вас, — проскальзываю к двери, красная как помидор. — Было приятно с вами познакомиться.
— До свидания, Олеся, — тепло отзывается мама Соколова.
Я буквально выбегаю в коридор, слыша напоследок мужское ворчание:
— Готовь свою подружку к отношениям на расстоянии.
Я не совсем понимаю, что это значит, но догадываюсь, что ничего хорошего.
Глава 16. Не свидание
Неделя выдается насыщенной. Каждый день по утрам я езжу в город и тренируюсь с Марьяной или с Тимуром. У них совершенно разный подход к занятиям. Хасанов делает упор на растяжку, а его девушка — на кардио. Она гоняет меня по всем групповым занятиям, которые ведет сама: от степа до зумбы. К обеду я не выхожу, а выползаю из зала.
Питание, которым меня снабжает Тимур, и усиленные тренировки уже дают первые плоды — минус четыре килограмма. Это не много на фоне желаемых пятнадцати, но я уже чувствую легкость в теле, в движениях и особенно это ощущается в поясе, на котором наконец сходятся пуговицы.
Стоило продержаться всего неделю, есть четко по часам и я привыкаю к правильному питанию. Я начинаю думать, прежде, чем съесть что-то вредное. Становится тупо жалко потраченных трудов. Каждый эклер, каждый чебурек будет стоить мне несколько часов изнурительной работы в зале.
Днем я зависаю у Маруськи или встречаюсь с цензорами, чтобы поделиться мыслями и новыми авторами. Аксенов с самого выпускного куда-то пропадает. В чатах появляется редко, а на его личной страничке — полное затишье. У меня закрадывается подозрение, что это связано с «Бьюкенен», но я гоню невеселые мысли прочь. Гораздо приятней думать об этом мужчине, как о закоренелом холостяке, которого не заарканить такой пустышке, как она.
Сегодня я возвращаюсь домой позднее, чем обычно, едва успеваю на последний автобус. Милаш встречает меня у ворот с поводком в зубах и тычет его мне в руку, ждет вечернего променада по улице к страху и ужасу всех соседей.
Пока мы делаем несколько кругов до леса и обратно, приходит сообщение от Соколова. Вовремя, как всегда. Ровно в десять. Именно в это время мы переписываемся. В основном обсуждаем комикс, но иногда просто дурачимся и шлем друг другу мемы.
Мастер Вселенной: Завтра меня выписывают.
Я восклицаю «Йуху!», а потом до меня доходит, что наша сегодняшняя прогулка в Милашем — последняя и скоро хозяин заберет своего питомца, к которому я успела привязаться. Решаю сделать еще один круг на радость собаке. И себе, что уж тут лукавить!
Клюковка22: Ты целую неделю пролежал в больнице.
Мастер Вселенной: «Спасибо» отчиму! Его старания.
Дамир Рушанович — человек слова. Он обещал продержать пасынка в больнице так долго, как только возможно. Преподнес это как есть, даже пилюлю не подсластил. Сказал, что это в качестве наказания за то, что расстроил мать. Чего делать категорически нельзя. Здоровье и покой будущего ребенка превыше всего.
Клюковка22: Это несправедливо!
Соколов не отвечает. Мы с Милашем совершаем легкую пробежку и запыхавшись оба заходим во двор. Я оставляю пса в предбаннике, на его любимой лежанке из старого покрывала.
Дома я не спеша принимаю душ, переодеваюсь и наношу на лицо маску из черной глины. Купила ее по совету Марьяши. Уже лежа в постели я получаю новое сообщение.
Мастер Вселенной: Еще не спишь?
Клюковка22: Нет, хочу почитать.
Мастер Вселенной: Выйдешь? На полчасика.
Клюковка22: Куда?!
Мастер Вселенной: Выгляни в окно.
Я подрываюсь с постели и отодвигаю шторы. На улице стоит черное авто, фары которой светят прямо мне в глаза.
— Черт, Соколов!
Бегу в ванную и быстро умываюсь. Маска вязкая, тягучая и только размазывается по лицу, но не смывается. Я остаюсь в пижамной майке и натягиваю на себя джинсы. Подбирая подходящую обувь, ловлю себя на мысли, что придаю чрезмерное значение тому, как буду выглядеть перед Соколовым.
Завидев меня, Милаш подскакивает с места и мчится за мной к двери, радостный предстоящей движухе. Решаю взять его с собой. В конце концов, он будет рад увидеть своего хозяина. Открываю дверь, и пес первым подбегает к ауди. Леша выходит из машины и радостно встречает собаку.
Я наблюдаю со стороны за их встречей и не подхожу, чтобы не мешать. Поздний вечер теплый, звездный, почти безветренный, я рада, что вышла.
Милаш подбегает ко мне, потом снова к Леше и мечется между нами, как будто хочет сказать: «Ты видишь? Видишь?! ОН приехал!». Я не могу сдержать радостную улыбку и приближаюсь к Соколову.
— Блин, я прям соскучился! — первое, что говорит Леша, а я не сразу понимаю кого он имеет в виду: меня или собаку. — Целую неделю не виделись!
Он чешет пса за ухом и смотрит на меня в упор, никакой конкретики. Я смущаюсь и рада, что сейчас темно и он не видит этого.
— Хорошо выглядишь, Ермакова, — его взгляд блуждает по вырезу на моей майке и застывает на лице. Улыбка расплывается от уха до уха, в глазах плещется смех.
Я складываю руки на груди, не выдержав его взгляда. Еще никто и никогда не смотрел на меня так.
— Ты сказал, что тебя выписывают завтра, — говорю я, получается как-то хрипло и я кашляю в кулак, чтобы прочистить горло.
— У меня что-то типа самоволки, — подмигивает он, подходит к машине и открывает заднюю дверь. — Прокатимся?
Я делаю шаг, но он с усмешкой останавливает меня и кивает Милашу:
— Ты офигел? Шевелись, это для тебя! — пес с неохотой запрыгивает назад. — Место впереди для девочек, ты же знаешь!
Я замираю, почему-то думаю о «девочках», которых Соколов возит в своей машине и не понимаю, как отношусь к этому.