Я сам похороню своих мертвых. Реквием для убийцы. Проходная пешка
Шрифт:
— Вы сделали его слишком опрометчиво. Выбора у вас нет.
— Почему же?
— Потому что умри Сарлинг своей смертью, вы бы забеспокоились. Но что-то не похоже, чтоб вы волновались. По вашим собственным словам, вы стали свободны. Так ли это? Сарлинг действовал последовательно. У него были досье на всех, кем он пользовался, все их промахи, все секреты… все, что можно обратить против них. После смерти Сарлинга эти документы — по его собственным указаниям — нужно было уничтожить, не вскрывая. Но завещания не всегда выполняются. А вы не из тех, кто рискует понапрасну. Хотите что-нибудь сказать на этот счет?
—
— Хорошо. Вы сидите здесь как свободный человек, без дрожи в коленках. Умный, настойчивый человек, который знает, чего он хочет от жизни. Ну, а если Сарлинг умер не своей смертью? Предположим, его убили, и убийца — вы?.. Я этого не утверждаю. Честно говоря, я даже не знаю этого точно. Но предположим, убили все-таки вы. Давайте начистоту: само убийство — простейшая часть операции. Вы никогда не убили бы Сарлинга, не будучи уверенным, что не получите доступ к своему досье и к записям на всех, кто работал с вами, мисс Виккерс, например. Удивитесь ли вы, если я скажу, что знаю о двух бункерах, которые открываются отпечатком большого пальца левой руки и ничем другим?
— Это не только удивительно, но и ново для меня. Я даже не знал о существовании подобных запоров.
Мандель впервые улыбнулся — уродливая гримаса, открывавшая ровные, неестественно белые вставные зубы.
— Возможно, вы не лжете. Но я в этом не уверен, факты — вещь упрямая. Основная наша работа начинается с выводов. Что выплыло бы на самый верх, если бы убили Сарлинга именно вы. То, что нельзя скрыть, то, что появится в газетах — и действительно появилось: Сарлинга убили в его собственном доме. Только там вы могли воспользоваться его большим пальцем, чтобы открыть бункер до или после убийства. Но выплыло и еще кое-что. Оно восхищает меня и подтверждает, что вы можете справиться с «КЕ-2». Дело в том, что Сарлинг умер в лондонском доме, но покинул Меон-парк поздно ночью, лишь за несколько часов до смерти. Два бункера — один в деревне, другой в Лондоне, два набора досье. То есть отпечаток пальца нужен был дважды… Вот мой окончательный вывод: вы, мисс Виккерс и еще один человек — его имя Бернерс — убили Сарлинга.
— Я не знаю никакого Бернерса.
— Вам следовало бы прочесть заметки Сарлинга. Имя Бернерса упомянуто в связи с вашим.
Рейкс пожал плечами:
— Ну, и к чему же мы пришли, черт возьми? У вас есть предположения, по ним вы делаете выводы… — Он говорил простодушно, не выдавая своих чувств, но сердце подсказывало: хочет он того или нет, а все уже и так выплыло наружу. Однако даже сейчас отчаиваться не надо. Выход найдется всегда. Все возможно, если есть настоящая мечта, настоящая страсть, огнем жгущая сердце, а такая у него была…
— Когда выводы достаточно убедительны, я готов на них поставить. Я — бизнесмен. Вы можете провернуть дело с «КЕ-2», а мы можем сделать на этом большие деньги. Значит, его надо выполнить.
— Тогда заставьте меня, — покачал головой Рейкс. — Пока вы еще не сказали ничего такого, что могло бы меня заставить.
— Всему свое время, мистер Рейкс Альвертонский.
— Так вы знаете и о нем?
— Узнать как можно больше о клиенте, перед тем как заключать с ним договор, — наш долг. За квартирой на Маунт-стрит сначала следили, а уж потом пошли к мисс Виккерс. Три раза, по меньшей мере, вы уходили от нее в клуб. Остальное просто. Один из членов клуба — мой зять.
—
— Я думал, вы уже сами об этом догадались. Стоит шепнуть слово-другое полиции — и вам крышка. Нетрудно сделать, чтобы это слово шло не от меня. Обстоятельства смерти Сарлинга стоит покопать поглубже. Полиция получит ваше имя, имена мисс Виккерс и Бернерса. Вас с Бернерсом не расколоть, но мисс Виккерс не выдержит. Да и запутается. А у вас интересное прошлое, даже если оно не значится в архивах полиции. Они ухватятся и за эту ниточку. Вы сказали, что знаете пределы риска. Так пойдете вы на собеседования с полицией?
Рейкс встал. Затушил сигарету о пепельницу, взял проспект, сложил пополам и сунул в карман пальто.
— Я все обдумаю, — ответил он.
— Вы достанете золото.
— Да, если возможно.
— Сарлинг верил в вас. Я тоже верю. Вы сможете это сделать.
— И если сделаю, какова гарантия, что меня отпустят с миром?
— Мое слово. Не более. Если человек связался с преступным миром, ему уже нет пути назад к настоящему покою, настоящей безопасности. Этого нельзя избежать, живя вне закона. Вы лишили себя покоя, как только сделали первый шаг в сторону. Но в нашем мире есть некое доверие, и оно, пожалуй, даже выше веры простых людей друг в друга. Это все, что я могу предложить вам. Тысячам других этого хватает. Даже мне. И вам тоже должно хватить.
Мандель был прав. Волей-неволей Рейксу пришлось сдаться. Не будет ему настоящего покоя, страх никогда не отпустит его. Ну что ж, человек может научиться жить в страхе и даже бывает счастлив, как привыкает к уродству или бессилию.
— Вы всерьез считаете, что это я убил Сарлинга?
— Теперь я почти не сомневаюсь в этом.
— Я могу убить и вас.
Нет. За мной стоит слишком много людей. Сарлинг работал в одиночку. У него не было никакой защиты от вас, одна только надменная вера — довольно романтичная для человека его опыта, — вера в собственные силы.
— Мне надо обязательно брать с собой Бернерса? — Рейкс взял шляпу.
— Конечно. Если оставить его в покое, он потом станет опасным для нас. Возьмите его с собой — и все будет в порядке. То же самое относится и к мисс Виккерс.
Мандель встал. Он снова стал похож на сокола — когда тот вытягивает шею и расправляет крылья.
— Сарлинг был вашим другом? — спросил Рейкс.
— Нет. Иногда мы работали вместе. С золотом. Я не интересуюсь ничем другим. А теперь собираюсь заняться делом е вами. Вы интересуете меня только как исполнитель. И поскольку рискуете больше всех, то и получите семьдесят пять процентов и любую помощь с нашей стороны. Работайте по тому плану, который наметили с Бернерсом. До свидания, мистер Рейкс.
Мандель протянул через стол руку. Рейкс брезгливо посмотрел на нее и покачал головой:
— Вы принуждаете меня, Мандель. Заставляете силой. Из-за вас я должен менять свои планы. Вы разрушаете сейчас самое главное для меня — и еще ждете, что за это я пожму вам руку? Нет, обещаю: если когда-нибудь я и прикоснусь к вам, то только для того, чтобы придавить. Даю слово.
Рейкс вышел. Мандель сел.
— Ну и как? — появился Бенсон.
Мандель посмотрел на него, рассеянно поставил на место вазу с цветами.