Я сделал выбор (Записки курсанта школы милиции)
Шрифт:
— Торопишься ты, Степка, с выводами, — вмешался в разговор сидевший неподалеку Толик. — Это же маскировка под самоубийство. Не прочитал еще, а мутишь.
— А-а-а, вон в чем дело, — протянул Степан.
— Вот тебе и а-а-а, — передразнил его Толик.
Степан хотел что-то возразить, но умолк на полуслове под строгим взглядом помкомвзвода, который укоризненно посмотрел в нашу сторону.
Перелистав еще несколько страниц, я погрузился в чтение, но мысли о предстоящей встрече с Криворуком не давали покоя.
После того, как мы впервые
— Интересно все построено у нас, — замечал он. — Смотрю и насмотреться не могу.
Увидев первоначально мой удивленный взгляд, он добродушно проговорил:
— А ты не удивляйся. Изголодался я по воле. Смотрю на все: и на людей, и на деревья, — и как будто вижу впервые.
В такие минуты я с интересом смотрел на его открытое и добродушное, светящееся радостью лицо, которое в один миг становилось совершенно иным, едва речь заходила о Семене.
— У них что-то нечисто, курсант, смылись они из Ташкента. И этот ходит пришибленный, — сказал Криворук о Семене. В этот день он ушел так и не высказав чего-то, что было у него на душе.
А как-то, придя в субботу, он, повеселев, сказал: «За работу, курсант, Король нашелся».
— Где? — удивился я.
— В Урта-Ауле, под Ташкентом свил себе гнездо. Так что можно с ним устроить встречу, но одному за это дело браться нельзя. Тут один парнишка сведущий нашелся, порассказал мне, что Король на золотишке подзалетел и к тому же вашего работничка порезал. Я-то давно разумел, что ты Королем интересуешься не зря.
Незачем было переубеждать Криворука, и я его в этот же вечер познакомил с капитаном Киреевым. Назавтра к вечеру назначили выезд в Урта-Аул. Мирный разрешил Кирееву взять меня и Степана. На операцию вместе с нами должен был поехать и Криворук. Киреев поверил ему, когда я рассказал всю историю, которая связывала Криворука с братьями Махмудовыми и Семкой.
— Васютин, говоришь? — вдруг переспросил он, когда я упомянул фамилию следователя. — Был такой работничек. Черт ему дядька. Но слава богу, сняли за очковтирательство. А дело это, пожалуй, снова придется поднять и пересмотреть. Только бы взять Короля, — высказал он свое заветное желание вслух. — Да, Короля, — повторил он, — тогда можно и вашего завскладом. А пока пусть им займутся другие и найдут ту самую жилку, о которой говорил Криворук, — и капитан тут же позвонил кому-то.
Вспоминая все это, я думал о том, чтобы не подвел нас Криворук и пришел завтра к назначенному месту. Вот только плохо, что дождь льет и льет. Ведь придется сидеть в засаде. А может быть, развеется, — и я через плечо Степана посмотрел в окно.
Заметив мое движение, Степан резко отшатнулся в сторону, прикрыл
— Чего подсматриваешь?
— О чем это ты? — не понял я и, уж действительно заинтересовавшись, потянулся к его руке.
— Лешка, не трогай! — оттолкнул он меня.
— Курсант Заболотный, сколько можно вас предупреждать? — услышали мы голос помкомвзвода. Степан, привстав за партой, пытался что-то сказать в свое оправдание, а под его рукой я увидел фотографию Ленки и записку.
— Тоже, нашел из чего делать секрет, — удивился я и, подмигнув, ущипнул Степана.
Глава семнадцатая
Еще не проснувшись окончательно, я стоял на ногах около своей кровати. Ребята быстро одевались. Над входом в казарму, подмигивая зеленым глазом, ревел зуммер.
— Тревога... тревога, — бегая по коридору, хрипловатым голосом кричал дневальный. Через минуту мы с полной выкладкой, в шинелях, уже стояли в строю. Мирного не было. Часы показывали без двадцати минут три.
«Значит, это не учебная тревога», — мелькнула мысль. Рядом со мной, посапывая, застегивая на груди лямку от вещмешка, стоял Толик. Где-то в конце строя поблескивали очки и угадывалась фигура Вадима. Вот подбежал и последним встал в строй Анвар. «Но где же Степан? — его то я и не видел. — Наверное, спросонья перепутал взвод».
Раздалась команда «смирно!» Нас повели к выходу. Поравнявшись со старшиной, помкомвзвода спросил:
— В чем дело?
Тот лишь пожал плечами.
С улицы на нас пахнуло сыростью. Моросил дождь. На плацу повзводно в полном составе стоял второй курс. В распахнутые ворота, ослепляя светом фар, с ревом въезжали грузовики. Под фонарем, где дождь, казалось, лил сильнее, стоял дежурный офицер. Когда все утихли, он обратился к нам:
— Товарищи курсанты! От сильных проливных дождей в горах Ходжикента произошел обвал. В опасности несколько горных кишлаков. Сейчас мы едем туда, — и он, подозвав старшин и распределив между курсантами транспорт, крикнул: «По машинам!»
Все уселись молча, без суеты. Моторы заревели, и грузовики, вытянувшись в колонну, поехали по пустынным улицам сонного Ташкента. Кончился город. Машину то и дело подбрасывало на ухабах. Ребята, подняв воротники, жались друг к другу, некоторые умудрились даже вздремнуть. Меня опять начало беспокоить отсутствие Степана: «Что бы это могло значить? Куда он запропастился?»
Этот же вопрос, видимо, волновал и Толика, который сидел у заднего борта. Я видел, как он с беспокойством вертел головой в разные стороны, присматриваясь к каждому курсанту, что-то говорил сидевшему рядом с ним Вадиму.
«Не такой уж Степан человек, чтобы сидеть молча», — отвергал я мысль о том, что Степа, кутаясь от дождя, дремлет в машине.
— Ты видел Степана? — не выдержав, крикнул я Толику.
— Нет, — ответил он.
— Наверное, сел в другую машину, — успокоил нас Вадим.