Я сделал выбор (Записки курсанта школы милиции)
Шрифт:
— Пришел я сегодня к тебе неспроста и думаю, не откажешь. Выслушаешь? Всю душу воротит, а сказать некому. А ты наш, ты из рабочих, тебе сказать можно. Ведь я не зря в тот вечер Семке бока ломал, он, если хочешь знать, большего заслужил за свое паскудное дело. Он моими руками расправился с одним человеком, а я за это шестью годами жизни поплатился.
Слушая Криворука, я во всех деталях вспомнил тот вечер. Мне еще тогда показалось странным поведение Криворука и его намек о каком-то деле с Семкой.
А он тем временем рассказывал:
— Мы с Семкой когда-то были корешами — тьфу, — сплюнул он, — противно вспоминать. Он был закройщиком на обувной фабрике, а я там слесарил. Знаешь, дело молодое, когда после работы пивком
Действительно, о тетке Акулине шел слух на заводе, что она потихоньку занимается знахарством.
— Но тогда я в это слепо верил, верил, что он человек, — продолжал Криворук. — А деньжонки-то эти, фактически, плыли не от мамани, а с обувной, откуда Семка таскал кожу и сдавал это добро Махмудчику. Ох, попадись мне сейчас этот Король, я из него блин сделаю...
— Король? — вдруг с удивлением вырвалось у меня.
— Да, был такой один фокусник, мастер за счет чужих прокатиться. Семкин дружок, только негодяй рангом повыше, понаглее его. Семка — это мокрица ползучая. А как они меня окрутили, — и Криворук, полузакрыв глаза, покачал головой. (Видно, ему было тяжело вспоминать прошедшее.) — Семкина лавочка должна была захлопнуться, его на коже прихватил наш молодой мастер, парнишка, только что пришедший к нам со студенческой скамьи. И тут, видите ли, я нашелся — «герой». Поверил за кружкой пива словам Семки и Махмуда, что этот парнишка у Семки его девушку отбивает. Как же тут было не заступиться. Тогда же они мне и показали какой дорогой этот мастер с ночной смены домой возвращается.
В тот же вечер я и совершил свое гнусное дело — разбил честному парню голову. Ни за что, ни про что разбил. Теперь-то он уже поправился давно, а я по сегодняшний день болею. И никому не понять моей болезни. Когда забрали меня в милицию, Семка передал записку, что они выручат меня. Выручили, шесть лет, ни меньше, ни больше... паскудники, — со злостью произнес он.
— Еще до суда я понял, что никакой девушки тут не было, — продолжал он. — А когда до меня дошло, что я пошел на подставку, то меня никто и слушать не хотел. «Не крути», — говорил Васютин — следователь такой был в десятом отделении. «Не крути, Криворук, вину на других не сваливай. Ты грабитель и бандит». Так и загремел я, — покачал головой Криворук. — А этот тут же тихохонько уволился с фабрики, вот теперь к вам на завод пристроился. Но чует мое сердце, что и здесь он золотую жилку нашел. Этот человек жить иначе не может.
Так что, курсант, вся душа моя для тебя нараспашку. Вижу я, что ты честный парень, может быть, еще в юриспруденции не опытный, но честный, а это самое главное. Помоги мне найти правду, помоги, курсант, — тихо произнес он последние слова. — Я не хочу мести, а справедливости. Я хочу, чтобы Семка и Король получили то, чего они заслужили, а по ним параша давно плачет.
Второй раз произнес Криворук эту кличку, второй раз я не мог спокойно воспринимать ее. «А может быть, это тот самый Король, — мгновенно мелькнула мысль. — Тот самый, что был у Люськи Королевой». Не подав виду, что это меня заинтересовало, я попросил Криворука попытаться найти Короля в Ташкенте, где он сейчас и чем занимается.
— А Семку вы пока не трогайте, — обратился я к Криворуку. — Он нам без Короля не нужен.
— Все сделаю, что скажешь, — радостно воскликнул Криворук, привстав со стула. — А я то думал, что ты за это не возьмешься. До встречи, курсант, — и Криворук, широко улыбнувшись, направился к двери.
— До встречи в субботу, — уже вслед ему крикнул я.
Глава четырнадцатая
Первый день наступившей недели для нас начинался несколько необычно. Сразу после завтрака, вместо классных занятий, нас повели в актовый зал.
— Кино будут показывать, — увидев аппаратуру, съязвил Степка.
— Держи карман шире, комедию покажут, — поддел его кто-то из ребят.
Но шутить дальше не пришлось. В зал, в сопровождении Мирного, вошли двое в штатском. В одном из них я сразу же узнал того самого капитана, который ночью после патрулирования приходил к нам в казарму за своей шинелью.
— Что-то случилось, — шепнул сидевший рядом Вадим. Но ответить я не успел.
— Товарищи курсанты! — как всегда без предисловий заговорил Мирный. — Сегодня наш курс, вместо занятий по автоделу, которые переносятся на пятницу, будет согласно расписанию пятницы заниматься розыском преступников по словесному портрету. Но сегодня условности в сторону, — медленно и чеканя каждое слово произнес Мирный. — Никаких условных преступников, никаких вымышленных лиц. Сегодня мы займемся розыском реальных преступников, матерых преступников — братьев Махмудовых. Они две недели тому назад совершили разбойное нападение на курсанта Алимова. И оценит ваши действия сегодня не преподаватель, а сама жизнь и ваш товарищ, который и сейчас еще находится в больнице. В курс дела вас введет капитан Киреев — начальник уголовного розыска отделения милиции, — и Мирный представил нам знакомого мне капитана.
— К сожалению, товарищи курсанты, — начал капитан, — мы на сегодняшний день не успели задержать основных участников этого преступления, ибо они, по имеющимся у нас данным, выехали за пределы Ташкента. Но вот буквально вчера вечером нам стало известно, что они появились в городе. Сейчас я вам кое-что расскажу о них: это братья Махмудовы, дети бывшего старогородского ишана Махмуда. Отец их давно в гостях у аллаха, а вот его сынки, растленные безделием и воспитанные на презрении к простому народу, живут тунеядцами.
— Камиль, — обратился он к своему спутнику, — покажи-ка ребятам это святое семейство.
Тот, кого капитан назвал Камилем, вышел к стоявшей посредине зала аппаратуре, и перед нами на экране появилось и застыло изображение самодовольно улыбающегося, лет тридцати пяти, полного, с бритой головой мужчины.
— Вот перед вами старший из братьев — Карим Махмудов, по кличке Король. Он трижды судимый и фактически является руководителем этой банды, — пояснил капитан.
— Старший Махмудов со своими братьями, — и нам показали еще двух Махмудовых, — среднего Ибрагима и младшего Муслима. — В ту ночь, незадолго до того, когда ваш однокурсник пришел по заданию участкового на квартиру к некой Люське Королевой, они ограбили ювелирный магазин. Сегодня на розыск преступников брошены все силы милиции, но это не такое простое дело. И поэтому я вас убедительно прошу, будьте осторожны и внимательны, — закончил капитан.
— Ясно? — спросил Мирный.
— Так точно! — ответили мы хором.
— А сейчас мы распределим вас по группам, оперработники раздадут фотографии и маршруты сегодняшнего дня. Получите у старшины оружие, и чтобы через десять минут в расположении школы никого не было, — подытожил Мирный.
Помимо Вадима, Степана и Толика в нашу группу попал Захар. Маршрут патрулирования начинался от сквера Революции и заканчивался около Дворца железнодорожников в районе вокзала. Рабочий день уже начался. Мимо нас проносились десятки автомобилей, обдавая пылью жухлые придорожные цветы; стояли последние дни ноября. Кое-где в садах еще висели гроздья винограда, и нежилась на солнце, дозревая, айва. В арыках журчала вода. Лишь пожелтевшая листва на деревьях говорила о наступившей осени.