Я - Шарлотта Симмонс
Шрифт:
— А что за баскетболист? Как его зовут?
— Его зовут Джоджо Йоханссен.
— Ну и как он тебе?
— Ничего, приятный.
— Приятный — и все?
— Да как вам сказать… все бы ничего, вот только голова у него как котел чугунный, а внутри — пустота.
Шарлотта приложила все усилия, чтобы уйти и от этой темы. Но легче от этого не стало.
— А как твоя соседка? Как вы с ней ладите?
— Да вроде ничего.
— Ничего — в каком смысле?
— Да ни в каком. Мы с ней мало видимся. У нас разное
Увидев широкую улыбку на лице папы, Шарлотта догадалась, о чем он хочет спросить. И действительно, папа сослался на Бадди, который накануне вечером поинтересовался, есть ли у сестры бойфренд, но ответа на этот вопрос тогда так и не последовало. А он тоже хотел бы знать, как у дочки обстоят дела по этой части. За столом послышались осторожные смешки. Гости давали понять, что сами не стали бы задавать такой вопрос, но раз уж папа…
— Шарлотта, ну давай, выкладывай — есть у тебя парень? — вмешалась в разговор Лори.
Шарлотта с горечью представила себе лицо Хойта, а потом проговорила:
— Нет, у меня нет.
Она произнесла это спокойно и буднично, без кокетства и без сожаления в голосе, как, например, ответила бы на вопрос, есть ли у нее в общежитии свой кухонный комбайн. Пожалуй, такой ответ можно было считать исчерпывающим, но мама, не желавшая уходить далеко от темы, поинтересовалась, где студенты назначают свидания.
— Никто теперь свиданий не назначает, мам. Девушки собираются компанией и вместе куда-нибудь идут, и парни туда приходят — тоже компаниями. Каждый надеется встретить кого-нибудь, кто ему понравится.
Такая простота нравов привела маму в изумление, и она тотчас же пожелала узнать, участвует ли Шарлотта в таких вылазках.
— Я один раз попробовала — выбралась с подружками. Но все это было так глупо, что больше я в такие места не ходила.
Миссис Томс, естественно, решила выяснить, чем же занимается Шарлотта в то время, когда другие девушки «куда-нибудь выбираются». Шарлотта уже настолько свыклась со своим унижением и чувством вины, что отвечала на вопросы как ни в чем не бывало.
— Ничем не занимаюсь. Никуда не хожу. Я лучше книжку почитаю.
И что, даже в субботу вечером, и вообще в уикенд она так-таки никуда и не выбирается?
— Нет, никуда не хожу.
Главное — сохранять на лице все то же бесстрастное выражение игрока в покер. Сама того не заметив, Шарлотта начала не только привыкать, но даже испытывать удовольствие от унижения и чувства неприязни к самой себе. Чем-то это состояние напомнило ей то, как иногда не по-доброму шутят ее знакомые по округу Аллегани: «Что, кузина Пегги? Она милейшим образом болеет».
А на баскетбол или на футбол она ходит? В Дьюпонте ведь, кажется, каждые выходные бывает какой-нибудь интересный матч.
— Нет, не хожу, потому что билеты очень дорогие. Да вообще-то если бы их и бесплатно раздавали, я бы все равно не пошла. Ну, не болельщица я. Не понимаю, почему все так носятся со спортом, а по спортсменам с ума сходят. Ну какое мне дело до того, кто у кого с каким счетом выиграл? К моей жизни это не имеет никакого отношения. Глупо это, вот и все.
А как же она развлекается?
— Развлекаюсь? Ну… я бегаю или хожу в тренажерный зал.
Нет, а насчет развлечений-то как?
— Да по мне даже пробежка или спортзал веселее, чем то, как проводят время другие студенты. У них в основном глупые развлечения. Глупые и… в общем, дурацкие. По большей части они ведут себя как семиклассники. Ничего их не интересует, кроме как… — Эту фразу Шарлотта решила не договаривать. Она хотела сказать «кроме как напиваться», но подумала, что мама, пожалуй, упадет в обморок, услышав такое. — В общем, они тусуются — а с моей точки зрения, просто ведут себя как полные идиоты.
Похоже, нарисованная картина жизни в Дьюпонтском университете не привела в восторг мисс Пеннингтон. Поколебавшись, она все же спросила с опаской:
— Ну хорошо, Шарлотта, но я думаю… учиться там тебе действительно интересно?
Давненько Шарлотта не слышала, чтобы мисс Пеннингтон спрашивала о чем-то с такой мольбой в голосе. Она явно хотела услышать утвердительный ответ, а иначе… а иначе рушились все ее представления о том, ради чего нужно учиться и учить других.
Шарлотта опять почувствовала себя виноватой. Нельзя позволять собственным несчастьям бросать тень на весь окружающий мир.
— Да, это правда, мисс Пеннингтон. У нас есть один курс… — Она хотела было рассказать о мистере Старлинге, но в последний момент решила не заострять на нем внимание, потому что очень скоро мама с папой получат официальное уведомление о результатах ее учебы за первый семестр и, увидев название курса и имя преподавателя, которыми она так восхищалась, обнаружат весьма невысокую оценку именно по этому предмету. Мисс Пеннингтон тоже наверняка заметит эту «неувязочку». «Один курс» так и повис в воздухе.
— Что же это за курс? — Мисс Пеннингтон по-прежнему смотрела на Шарлотту умоляющими глазами.
— Нейрофизиология, — ответила та. Опять неловкая пауза… ну как же трудно… мучительно… вести этот разговор. — Я даже не представляла, что это может быть так интересно. — При этом Шарлотта понимала, что по ее лицу в этот момент ни за что не скажешь, будто ей вообще может быть интересно что бы то ни было. Последовала очередная неловкая пауза. — Наш преподаватель, мистер Старлинг, на первом же занятии рассказал, что за тысячу лет сменилось всего сорок поколений людей. Он всегда так — начнет что-нибудь рассказывать, и ты обо всем забываешь. Очень интересно.