Я - Шерристянин
Шрифт:
Но Миша Стерженьков помрачнел, едва я стал задавать свои вопросы. Возвращаться к чрезвычайным событиям из своей жизни, чувствовалось, он больше не хотел. Воспоминания эти не были ему особенно приятны, но он справился с собой усилием воли как раз в тот момент, когда я уже стал упрекать себя за свою настойчивость.
Вместе мы вошли на территорию стадиона. Здесь было уютно и тихо. Большие деревья по краям аллей, проложенных между разнообразными спортивными площадками, медленно и величаво роняли желтые листья. Но это спокойствие оказалось обманчивым. Пронеслись мимо нас несколько юных велосипедистов в пестрых майках. Потом высоко над нашими головами пронизало воздух копье, посланное сильной рукой невидимого метателя. В открытом бассейне с искусственным льдом в проруби по очереди купались студенты.
Напряженный тренировочный матч шел и на площадке для игры в лякросс. Мы с Мишей Стерженьковым забрались на верхний ряд пустых трибун, и здесь он закончил рассказ об интересовавших меня подробностях необыкновенных событий, случившихся с ним. Некоторое время после этого мы молчали. Миша отдыхал после воспоминаний, потребовавших напряжения душевных сил, я следил за быстрыми перемещениями по полю двадцати четырех атлетически сложенных юношей. Вратари, защищавшие ворота непривычной для глаз треугольной формы, отражали яростный натиск нападающих. Атлетически сложенные юные нападающие организовывали одну атаку за другой.
Пораженный вдруг внезапной мыслью, я даже чуть было не подскочил на своем месте.
– Миша!
– воскликнул я.- Миша! А вы ведь ни разу мне не сказали, как выглядят шерристяне?! Ну, какие они были из себя? Ощущая себя шерристянином, вы должны были бы знать! Чем они отличались от нас, а может, были похожи?..
Протяжный, тяжелый вздох последовал в ответ.
– Я все ждал,- сказал Миша Стерженьков,- ждал, когда вы спросите. Нет, этого я не помню. Это как раз им удалось стереть у меня в памяти. Знаю только, что заметно они отличались от людей, а вот чем...- Он вздохнул еще раз.- И звезду эту, Па-Теюк, тоже никак больше не могу найти на небе. Раньше, когда был шерристянином, легко находил, в любое время, а теперь не могу. Теперь это уже навсегда, никогда я ее больше не увижу... А если б мог, большая была бы польза для науки. Может, когда в будущем и сами бы полетели, если известно, куда лететь... Словом... Да что тут говорить!
– Махнув рукой, он посмотрел на меня в упор.- Не справился я, словом. Не сумел оправдать доверия братьев по разуму. Теперь жди Контакта... после такого.
– Ну, при чем же здесь вы, Миша?
– сказал я мягко.- Он же ведь сам, то есть вы, когда были им, значит, он сам... то есть... прервали-то из-за этого...
Миша Стерженьков тяжело вздохнул в третий раз.
– Да нет, это я виноват,- сказал он глухо.- Вы меня, пожалуйста, не утешайте. Может, это только у меня на всей Земле сознание оказалось таким, что они его не смогли трансформировать до конца. Может, на моем месте кто другой и справился бы. А я, я натворил дел! Чего только не натворил! Я ведь исправлял разные недостатки, вы заметили? И зачем я только вот так проявлял остаточные действия своего сознания? Ведь, наверное, где надо, можно было и по-нашему, по-земному... Теперь жди Контакта с разумной цивилизацией! Не представится больше такой возможности... из-за меня!
Он замолчал и с преувеличенным интересом стал наблюдать за лякроссом.
– А зачет?
– спросил я осторожно.- Сдали вы этот зачет по теории техники толкания ядра?
– Зачет?
– слегка оживился Миша.- Зачет, конечно, сдал. На четверку. Учусь я вообще ничего. Практику по парашюту вот зачли на "отлично". И в спорте тоже вроде неплохо. Не так давно вернулся из города Алма-Аты, были там соревнования. Ну, словом, серебряная медаль и Кубок, как игроку с наиболее своеобразной техникой. Есть у меня три приема, отрабатывал год, пока никто не может найти защиты. Я бы и первенство, наверное, выиграл, да вот...Последовал еще один тяжелый вздох.- Нy, короче, не в форме я был, не выспался накануне финала.. Там, в городе Алма-Ате... звезд очень много видно. Вот я и подумал - вдруг, может, там хоть сумею найти звезду Па-Теюк, вспомню, но нет... Там тоже не смог...
– Ну, а теперь какие планы на будущее?
– спросил я.- Соревнования, наверное, какие-нибудь предстоят? Миша Стерженьков вновь оживился.
– Практика предстоит интересная. По марафонским заплывам. Лучшие из лучших поедут на Ла-Манш учиться переплывать его туда и обратно. С длинными дистанциями у меня пока не все хорошо. Интересно будет отработать как следует. И соревнований в конце этого года тоже достаточно. Надеюсь выступить неплохо. Тренироваться, конечно, надо по-прежнему много.
Пронзительный свисток тренера возвестил об окончании игры. Миша Стерженьков посмотрел на часы и куда-то вдруг заторопился, сославшись на неотложное дело. Мы вместе дошли до ворот и возле статуи крокетиста снова обменялись крепким рукопожатием.
Миша посмотрел в землю и спросил:
– А вы ведь... вы ведь, наверное, хотите описать все, что я вам рассказал? Я кивнул.
– Я догадывался об этом,- сказал Миша, продолжая глядеть в землю.- Что же, я не против. Пусть все узнают... пусть узнают, как я себя показал.
Я попробовал запротестовать.
– Да нет!
– сказал Миша глухо.- Не надо! Не справился я... Не оправдал доверия братьев по разуму, что тут и говорить! Вот так все и напишите! До свидания!..
Повернувшись, он быстро пошел по аллее, которая вела к троллейбусной остановке.
Стоя на месте, я смотрел ему вслед. Тренированным, упругим шагом удалялся от меня человек, переживший недавно удивительнейшие события. Все меньше становилась его фигура. Я думал о том, виноват ли он в действительности, состоится ли все-таки когда-нибудь этот Контакт с шерристянами и о других вещах...
Потом в противоположном конце аллеи навстречу Мише появился еще один человек. Высокая и стройная девушка с волевым и энергичным, как можно было разглядеть даже издали, но вместе с тем милым, чрезвычайно милым лицом. В руке она держала большой черный футляр, и я понял, что внутри него лежит старинный музыкальный инструмент, виолончель XVIII века, привезенная в подарок внучке капитаном первого ранга Афанасием Никитичем из кругосветного путешествия.
Да, это была она, непосредственная участница описанных событий Надя Переборова. И я увидел, как на середине аллеи произошла ее встреча с Мишей Стерженьковым, как осторожно и бережно герой недавних необыкновенных событий взял у нее футляр с виолончелью и как пошли они по аллее, спеша в планетарий, или на лекцию, посвященную какой-либо музыкальной или спортивной проблеме, или куда-нибудь еще, где им интересно и хорошо быть вместе...
А я все смотрел им вслед. Мне тоже нужно было решить важную проблему: как, какими словами закончить это повествование о чрезвычайных событиях из жизни студента физкультурного техникума? Потом я вспомнил, что ведь еще в его начале обещал перечислить и те вещественные доказательства, которыми Миша дополнял свой рассказ во время первой нашей встречи, вынимая их из своей спортивной сумки.
Надо, конечно, выполнить это обещание.
Я своими глазами видел сделанную самим Мишей Стерженьковым фотографию того укромного уголка на берегу реки, куда судьба привела его готовиться к зачету по теории техники толкания ядра; отчетливо на фотографии можно разглядеть, что на том месте, где стоял аппарат шерристян, все еще примята трава.