Я - сингуляр
Шрифт:
Руки тоже дрожат, так же задрожал бы и голос, если бы я осмелился заговорить. Придерживая брюки, я суетливо сунулся в ванную, слава богу, соседняя дверь, все еще дрожащими руками вымыл пенис в раковине. Морда в зеркале потрясенная, глаза вытаращенные.
Денис сидит, все так же развалившись на диване, тычет перед собой в воздух пультиком, словно наносит короткие уколы невидимой шпагой.
– Еще семь минут до футбола, – пожаловался он, – а смотреть нечего! Когда было четыре канала, и то находил, что посмотреть!
Я пробормотал:
– Теперь
– Я и шарю по спортивным, – возразил он. – А что еще смотреть? Не культуру же или науку? Скучно...
– А-а-а... Я думал, боевики ищешь.
Он наконец взглянул в мою сторону, умолк, пару мгновений всматривался, широкая морда расплылась в довольной улыбке.
– Решился? Молодец. А я уж думал, что сегодня не осмелишься. Ты ж у нас тугодум, все сперва прикидывал и поворачивал так и эдак.
Я ответил с неловкостью:
– Да как-то само собой получилось.
– Вот-вот! Услышь зов природы и отдайся ему.
– Да как-то...
– Ничего, все правильно. Нет радостей выше, чем радости секса.
Я оглянулся в сторону кухни. Свои проблемы мама решила, думаю, еще быстрее, чем я. У женщин всегда особые подкладки, это на подобные случаи, а потом и в ванну можно зайти, пока мы здесь переключаем каналы.
– Как-то неловко, – пробормотал я.
Он сказал покровительственно:
– Да брось... Один раз живем, так что в жизни нужно попробовать все! Впрочем, может быть, чтобы сохранить остроту, нужно таиться друг от друга. Вроде бы я не знаю про тебя, а ты – про меня. Так интереснее! Трахаешься и прислушиваешься: не идет ли кто в эту сторону.
– Да, – согласился я. – Высший кайф в запретности. Вернее, в ее нарушении.
– Я ж говорю, секс – самая мощная радость!
– Да, – согласился я. – Самая мощная... нашей цивилизации.
– Вот-вот, – сказал он бодро. – Она и раньше была, но тогда было много запретов. Да и неприятностей. А теперь все можно!
– Да, – снова согласился я. – Теперь можно все.
Он пояснил с легкой усмешкой:
– Эта зажатость идет от «Домостроя» или еще каких-то допотопных правил-ограничений. Религиозно-ритуальных! А на самом деле что может быть правильнее и естественнее, если сексу обучит любящая мама?.. Сам знаешь, как бывает страшно в первый раз! Трусишь, что вдруг не получится, вдруг девчонка посмеется, они ж уже все знают, со старшеклассниками перепробовали.
Я подумал, кивнул.
– Да, конечно.
– И маме спокойнее, – добавил он. – Матери всегда за нас страшатся, как только выходим из дома. Презерватив спасет от СПИДа, но не от дури, когда тебе за какую-то шлюшку голову пробьют или сама шлюшка предъявит иск об изнасиловании.
Снова зазвенел мобильник, Денис поморщился.
– Але?.. Ну, я знаю... И че?.. Ну?.. Ну и че?.. Ты даешь... Хорошо-хорошо, не кипятись, сейчас выезжаю... Да прямо щас и выезжаю!
Сердитый, сунул мобильник в карман. Глаза раздраженно сверкали, хлопнул меня по плечу, словно это он старший брат.
– Надо
– Тебя довезти? – предложил я.
Он отмахнулся.
– Там же стоянка таксистов, забыл? Так удобнее. А ты, прошу, побудь здесь. Мама с тобой поговорить хотела... просто она деликатничает, ты ж ее знаешь, а ты с этой Габриэллой как с цепи сорвался. Смотрю и завидую... Мне надо килограммчиков пять сбросить, а лучше десять... Говоришь, надо влюбиться, а потом поссориться?
Он хохотнул, крепко обнял и тут же выскочил за дверь.
Когда я снова отважился зайти на кухню, мама готовила чай. Обернулась ко мне с мягкой любящей улыбкой.
– Тебе послабее?
– Почему? – удивился я.
– Ну, у тебя и так сон, наверное, плох.
Она лучится любовью и лаской, только в глазах смущение, старается не встречаться со мной взглядом. Я сел за стол, держусь так, словно ничего особенного, мы же свои. Пить слабый чай стыдно, словно старик или больной, но с другой стороны – глупо нахренячиться крепкого и маяться бессонницей всю ночь, чтобы вырубиться под утро.
– Я обычно ложусь поздно.
– В Интернете сидишь?
– Да, – согласился я вынужденно. – Это и работа, мама. И удовольствие. И вообще...
– И наркотик, – сказала она печально.
– Для кого-то и наркотик, – согласился я снова. – Но для меня не слишком уж... В смысле, не настолько опасен, чтобы я... Мама, мне вообще-то хреново! Если бы не инетничал, было бы гораздо хуже.
Я старался смотреть ей в лицо, но взгляд сползал на выпирающие из выреза платья молочно-белые полушария. Ехидный мозг напомнил, что когда-то меня прикладывали полуслепой харей к соскам, и я жадно теребил их пастью, питаясь молоком, но сейчас едва представил себе то время, тут же вспомнил быстро вытянувшиеся под моими пальцами и затвердевшие соски и ощутил, как тяжелая горячая кровь с неуклонностью морского прилива пошла к гениталиям.
Она посмотрела на меня ласково и печально.
– Уже поздно, Славик. Я не хочу, чтобы ты ехал через ночной город, когда ты в таком состоянии. Денис рассказал, как вы мчались! Два раза чуть не столкнулись. Ты обгонял по встречной... И через двойную линию или еще что-то, не поняла. Ты нарушал, чего раньше никогда не делал.
– Ну так уж и никогда, – проворчал я.
Она улыбнулась, мужчины не любят признаваться в благонадежности, всем самцам хочется быть крутыми и немножко нарушителями устоев.
– Останься, – попросила она. – У нас тоже Интернет хороший. Посиди, поиграй, пока устанешь.
Я сказал с неловкостью:
– Все-то ты знаешь.
– Просто чувствую, – ответила она со вздохом. – Я всегда чувствовала вас обоих. А Интернет – это лучше, чем бутылка водки. Вон у Валентина, это муж моей подруги, неприятности, так он запил вчерную...
Я кивнул, это понятно, при неприятностях все уходят в виртуал. Раньше пропуск в него давали водка, наркотики, а теперь вот на первом месте Инет.