Я — следователь

Москвитин Валерий Андреевич

Подал ей для прочтения протокол. Когда Васина его подписывала, увидел на белой гладкой коже ее запястья четыре синие буквы — «Зина». «Наверняка была судима и находилась в местах лишения свободы, а сейчас относит себя к представителям сельской интеллигенции», — это подумалось машинально, но заставило задать вопрос, вроде бы и не относящийся к делу:

— Зинаида Петровна, заполняя в протоколе анкетные данные, вы написали, что не судимы. Однако вы все же бывали в местах лишения свободы, не так ли?

Васина облизнула ярко накрашенные губы. У нее в глазах опять, как и в момент

первой встречи в магазине, мелькнула настороженность.

— Это было давно, и судимость уже погашена, так что юридически я не судима, — внезапно осипшим голосом ответила она.

— За что вы привлекались?

— За растрату, по молодости.

— Ну что ж, до свидания. Благодарю за правдивые показания. — Я поднялся из-за стола. Мне почудилось, что, выходя из кабинета, Васина облегченно вздохнула.

Я задержался в Кургатее еще на двое суток. Другие свидетели не особенно охотно, но все же подтверждали, что Манзоев, приезжая в их деревню на заготовки, бывал на работе пьяным. Участковый инспектор милиции Уразов, местный житель, помогавший собирать необходимые сведения в этой деревне, удивился:

— Как это вы сумели вызвать наших мужичков на откровенность? Не любят они об этом распространяться, ведь некоторые и сами не считают выпивку на работе зазорным делом. Это у нас просто беда. Вот, например, завтра собираем совет профилактики пьянства.

— Да не от мужчин это пошло, не они первые рассказали о том, что Манзоев пил на работе.

— А кто же? — заинтересованно спросил Уразов.

— Васина.

— Васина? — с недоверием переспросил участковый и покачал головой, а затем задумчиво добавил: — Вот ведь бабы, непонятное племя. Присушила мужика, а потом сама и выдает. Она ведь, Зинаида, красивая еще баба. Красивая и одинокая, вот и присушила Манзоева. Частенько он у нее бывал...

«Если материально ответственное лицо пьет на работе и при этом у него обнаруживается крупная недостача, то даже при отсутствии признаков хищения в его действиях, говоря языком закона, уже имеется состав преступления — халатность» — так примерно размышлял я, собираясь на доклад к прокурору области. Это дело Чувилев держал под контролем и требовал доклада, хотя бы по телефону, каждую неделю.

Почему-то вспомнилось, как удивился Манзоев, когда я предъявил ему обвинение в том, что недостача — следствие частых выпивок во время закупки продукции, и объяснил, что подобное недобросовестное отношение к своим обязанностям и есть преступление, называемое халатностью.

— Кто это говорит, что я часто бывал пьяным? — с сомнением спросил Манзоев.

— В первую очередь Зинаида Васина и другие жители деревни Кургатей.

— А можно прочитать протокол допроса Васиной?

Я полистал дело, нашел нужную страницу и подал Манзоеву. Тот внимательно прочитал показания Васиной, посмотрел на ее подпись и заявил:

— Да, я признаю себя виновным в том, что часто бывал пьяным на работе, в таком состоянии покупал продукцию у населения и, вероятнее всего, ошибочно выписывал квитанции на большее количество продукции, чем принимал, поэтому у меня такая недостача... Признаю себя полностью виновным.

Показания

других свидетелей Манзоев читать не стал.

Установив несколько фактов, когда Манзоев честно, по-человечески поступил по отношению к своим коллегам — работникам торговли, допустившим ошибку, я пришел к выводу, что недостача у Манзоева, видимо, действительно следствие его халатного отношения к своим обязанностям. Скорее всего она возникла оттого, что Манзоев, будучи нетрезвым, небрежно принимал продукцию: выписывая квитанции на закупку, завышал количество принятой продукции.

Изложив все это прокурору области, я заявил, что можно считать следствие законченным и направлять в суд дело по обвинению Манзоева в халатном отношении к своим служебным обязанностям.

— А вы окончательно убедились в том, что здесь нет хищения? — спросил Чувилев.

— Знаете, Матвей Константинович, у меня все же кое-какие сомнения и остались, но они не нашли фактического подтверждения. Факты говорят обратное. Манзоев несколько раз вполне мог присвоить продукты, воспользовавшись оплошностью некоторых продавцов, но он не сделал этого.

— Может быть, Манзоев был настолько добреньким, что признавал любое требование продавцов?

— Иногда продавцы и не требовали, а Манзоев сам, обнаружив их ошибки, проводил у себя снятие остатков, а после обнаружения излишков на складе проверяли магазин или ларек и выявляли недостачу в том же размере и ассортименте, как и излишки на складе.

— И это все в течение проверяемого периода?

— Нет, это случаи предыдущего времени. Ведь Манзоев работал заготовителем почти одиннадцать лет. Но хотя некоторые из этих случаев довольно стары, они свидетельствуют о его честности, а торговые работники подобные поступки своих коллег помнят очень долго.

— А раньше он выпивал? — Чувилев решил уточнить другую сторону дела.

— Нет, выпивать он стал лишь в последний год.

— Что ж, если выпивки вошли в систему, то в результате он вполне мог допустить ошибки, которые и явились причиной столь крупной недостачи. Кстати, вы не уточнили, почему он стал тянуться к спиртному?

— Дело в том, что Манзоев, до этого примерный семьянин, сошелся с одной из продавщиц, Васиной. И семью бросить не мог, и эту женщину не оставлял. Раздвоенность в личной жизни и привела его к выпивкам. Я так считаю.

— А с Васиной у него были дела, связанные с передачей материальных ценностей?

— Были, но вся документация в исключительном порядке. Здесь придраться не к чему.

— В срок вы укладываетесь?

— Еще три дня в запасе.

— Да, долог путь до правды, — заметил Чувилев, давая понять, что разговор иссяк и он согласен с изложенной точкой зрения. — Что ж, заканчивайте следствие.

Казалось, теперь я мог быть спокоен. В установленный срок разобрался с делом, казавшимся безнадежным. Обвиняемый полностью признал себя виновным. Осталось лишь ознакомить Манзоева с материалами следствия, и можно готовить обвинительное заключение и направлять дело, ставшее уже трехтомным, в суд. Но, несмотря ни на что, мучили какие-то сомнения. Все ли сделал, чтобы докопаться до истины?