Я смотрю на тебя издали
Шрифт:
– Где, вы сказали, находится этот город?
Я объяснила.
– Сама я живу в соседней области…
– Вы приехали специально? Приехали, чтобы сообщить мне?
– Я живу одна, сегодня выходной, и я подумала… я подумала, что вы должны знать.
– Спасибо вам… но вдруг это не Денис… ведь вы могли ошибиться? Господи, как же так… извините, я даже не спросила, как вас зовут?
– Ефимия. Ефимия Ломакина.
– Аркаша, – громко позвала она. – Ты слышишь меня?
На ее призыв в кухне появился Аркадий.
– Напоила гостью чаем? – весело спросил он.
– В понедельник мне надо будет уехать… – вздохнув, сказала Софья.
– Куда уехать? С какой стати? – капризно спросил он. – Ты что, забыла, у меня роль…
– Аркадий, мальчик, похожий на Дениса, умер в районной больнице от сердечного приступа. Ты понимаешь? Я должна все выяснить…
– Умер? – поднял брови Аркадий. – Даже не знаю, что сказать… Крепись, дорогая. – Он подошел и сжал здоровенной ручищей плечо жены. – Как думаешь, теперь мы сможем продать квартиру тещи? Ведь других наследников нет.
– Оставь нас, пожалуйста, – бесцветным
– Да-да, конечно, я понимаю…
Он поспешно удалился, а Софья сказала, пожав плечами:
– Не судите его слишком строго, актеры живут в своем собственном мире, а ему долго не везло, сейчас наконец-то выпал шанс, он просто помешался на этом сериале, хотя там роль второго плана… О чем это я? Да… Вам не надо приезжать за мной, триста километров – это слишком много. А вы и так уже… За помощь огромное спасибо и… она мне действительно понадобится. Если вы не передумаете, если у вас не будет других дел, давайте встретимся в Ремизове, возле больницы. Я выясню, как туда можно добраться, и тогда договоримся о времени. Можно номер вашего телефона?
Мы обменялись номерами, женщина налила чай, пододвинула ко мне вазочку с вареньем, к своей чашке так и не притронулась.
– Почему он ушел из дома? – спросила я.
– Думаю, все дело в его девушке. Ему нравилась сокурсница, а она предпочитала ребят постарше. На Дениса внимания не обращала, его это задевало. Он не был проблемным мальчиком, наоборот, тихий, интеллигентный… Много читал, вечера напролет сидел возле компьютера. Слушал музыку, фильмы смотрел. Никаких компаний. Хотя жил после смерти моей мамы один. Я хотела, чтобы он переехал к нам, но Денис отказался. Аркадий тоже был против, квартира у нас двухкомнатная, кабинет Аркадия и спальня, кухня вместо гостиной, а здесь не развернешься, хотя диван можно было бы поставить. Вы не подумайте, что я племянника бросила. Мамина квартира рядом, дом напротив. Из наших окон видны его окна. Я каждый день приходила к Денису, готовила, стирала. Убирался он сам. Мальчик был вполне самостоятельным. Очень серьезный. После колледжа хотел учебу продолжить, собирался поступать в институт. Наверное, мне надо было почаще с ним разговаривать, не о том, поел ли он или готовится ли к экзаменам, а о том, что у него на душе. Он был очень замкнутым, особенно после смерти бабушки. И я не смогла… не смогла пробиться к нему. Думала, пройдет время, он немного успокоится. Мою маму он очень любил. Неудивительно, ведь она заменила ему родителей.
– Когда умерла ваша мама? – спросила я.
– За полгода до его исчезновения. Когда он ушел из дома, я так растерялась, не могла понять. Все ведь было нормально. Это я так считала. О девушке мне его друг рассказал, уже после того, как Денис ушел.
– Просто ушел?
– Да. Просто ушел. Ни звонка, ни записки. Взял ноутбук, деньги, что от мамы остались, и немного одежды.
– Сколько было денег?
– Сумма внушительная. Не меньше двухсот тысяч. Когда я пришла в полицию, они еще посмеялись: деньги быстро кончатся, и парень домой вернется. Потом было уже не до смеха, никто из знакомых его не видел, он никому не звонил. Мобильный был отключен еще в тот день, когда он исчез. Возникла версия, что его могли из-за этих денег убить.
– Деньги хранились дома?
– Да, мама банкам не доверяла. Из-за этих денег разные версии возникали, вплоть до того, что его могли похитить с целью выкупа. Богатый, мол, парень и все такое… Но никто мне не звонил. Денис просто исчез, понимаете?
– Ни вы, ни соседи не заметили ничего подозрительного? Может быть, приходили какие-то люди?
– Нет, – покачала Софья головой. – Ничего. Накануне я, как обычно, зашла к нему после работы. Он был дома. Сидел за компьютером. Я приготовила ужин, позвала его. Он сказал, что есть не хочет. Мы немного поссорились. Он, знаете, почти ничего не ел, я сготовлю, два дня еда стоит в холодильнике нетронутая… мне было обидно. За компьютером он засиживался далеко за полночь, я видела свет в окошке. А у него со здоровьем проблемы, надо соблюдать режим… в общем, я его отругала. Он молча прошел в кухню, поел и вернулся за компьютер. Когда я уходила, буркнул: «Спасибо». Потом я себя корила за эту ссору. Может, она и подтолкнула его… Он чувствовал себя одиноким после смерти мамы. Мне следовало быть мягче, терпеливее… Моя вина, что мы не стали по-настоящему близки. Наверное, он считал меня назойливой теткой… А ведь я любила его… и сейчас люблю. У нас нет детей, и уж теперь, конечно, не будет. Мальчик был одинок… и я… я тоже одинока… но не сложилось. Я не верю, не хочу верить… – Она закрыла лицо ладонями, однако через минуту вновь заговорила: – Но предчувствие было… проснусь ночью и думаю: где он? Что с ним? И сердце вдруг так защемит… Где же он был все это время? Почему не позвонил ни разу?
«Очень вероятно, у парня не было такой возможности, – думала я. – Следы наручников, побои да еще и кандалы, если Юрка не перемудрил… Парня где-то держали. Кто? С какой стати? Денег хотели? Так отчего не обратились к тетке? На квартиру, что досталась от бабки, тоже не позарились».
Само собой, о наручниках и побоях я женщине говорить не стала, хватит с нее испытаний на один день. Но вопрос все-таки задала:
– Квартира принадлежала вашей маме?
– Она оформила ее на Дениса. Я не возражала, хотя Аркадий был против. Это мамина квартира, и она распорядилась ею по своему усмотрению. По крайней мере, мальчик обеспечен жильем. Мама так переживала, когда узнала о своем диагнозе, не за себя, за Дениса. Взяла с меня слово, что я его не брошу. И как я теперь… – Она схватила чашку, сделала два глотка и вновь закрыла лицо руками.
– Вы сказали, Дениса воспитывала бабушка. А его родители?
Лицо Софьи словно окаменело.
– Родители умерли одиннадцать лет назад. Но до этого Денис уже два года жил
– Они не занимались ребенком? – Вопрос ей был неприятен, я видела это по ее реакции.
Женщина повертела чашку в руках, немного чая выплеснулось, она смахнула его на пол, вытерла руку о подол платья. Я уже решила, что на вопрос она отвечать не станет, но Софья сказала:
– Видите ли… на свой лад они были хорошими родителями, то есть они, наверное, так считали… но… отец Дениса, мой брат, в семье был любимчиком. Папа погиб, когда мы еще учились в школе, а Коля очень походил на отца. Внешне. И назвали его Николаем в честь папы. Мама в нем просто души не чаяла. Иногда мне становилось обидно. Все, что делала я, воспринималось как должное, а вот Коля был у нас гением. Понимаете? Хотя, если честно, вся его гениальность сводилась к бесконечным увлечениям. То он рисовал, то йогой занимался, потом ему быстро все надоедало, и он увлекался чем-нибудь еще. Мой выбор мужа мама не одобрила, Аркадий ей никогда не нравился, а вот Коля, по ее мнению, женился очень удачно. Мне его жена с самого начала показалась странной. Молодая женщина, а ведет себя как старушка. Лишний раз не улыбнется, смотрит в пол, юбки всегда длинные, потом платок начала носить. Но хозяйкой была отличной, Николай жену любил, в общем, ничто не предвещало, как принято говорить в таких случаях. Родители у нее были людьми состоятельными, купили молодым квартиру, потом Денис родился. Коля работал инженером на производстве, Юля преподавала, образцовая семья. Мы даже не сразу узнали…
– О чем? – спросила я, когда Софья сделала продолжительную паузу.
– Они оказались втянутыми в какую-то секту. – При этих словах по спине пробежал холодок. Это была еще не догадка, скорее ее предчувствие. – Ходили на собрания, молились. Но поначалу мама не видела в этом ничего плохого. Даже наоборот. Николай по молодости любил выпить, а тут ни капли спиртного в рот не брал, бросил курить. Мой брат был слабохарактерным человеком и находился под влиянием своей сумасшедшей жены. Вот что было в реальности. Увлекающаяся натура, он сразу же поверил во все бредни, которыми их потчевали. В один прекрасный день они продали квартиру и уехали в жуткую глухомань. В так называемой общине было семнадцать человек. Они купили дома в брошеной деревне, построили церковь. Есть старались только то, что сами выращивали. То есть тогда их было восемнадцать, четырнадцать взрослых и четверо детей, один из которых наш Денис. Ему исполнилось три года. Родители Юли отправились за ними, надеясь уговорить дочь и зятя вернуться. Но все было напрасно. Мама, конечно, тоже ездила, и услышала от сына проповедь: они ждали конца света, и спасется лишь тот, кто истинно верует. К тому моменту брат был уже практически невменяемым. Маму в дом они даже не пустили. Можете такое представить? Родители Юли обращались в милицию, но те только руками разводили. Насильно людей в этой общине никто не держит, а верить имеют право во что угодно. Вернуть Дениса тоже не удалось, родители непьющие, ребенок под присмотром, в нормальных условиях. В нормальных – это значит почти полностью отрезанный от мира: ни телевизора, ни Интернета, радио и то нет. Однако у детей экологически чистая пища, вдоволь молочных продуктов, книжки и игрушки. И любящие родители. Родня Юли продолжала писать во все инстанции, а мама вроде бы смирилась. Приедет, посмотрит на сына и внука, поплачет и сюда возвращается. Добраться до них можно было только летом, зимой бездорожье, весной и осенью непролазная грязь. Но когда Денису исполнилось семь лет, мама заявила, что ребенка в общине не оставит. Ему надо в школе учиться. Николай возражал, говорил, что мальчик будет на домашнем обучении, у них в общине все сплошь с высшим образованием. Но мама была непреклонна, сказала, что скорее умрет возле их порога, чем уедет без внука. Характер мамы они хорошо знали. В общем, Дениса она забрала. Ни Николай, ни Юля ни разу не приезжали, но мама летом к ним ребенка возила, даже оставляла на несколько дней, все-таки родители. Все вроде бы устроилось, а потом… Однажды маме позвонили, это было в ноябре… Звонили из милиции с жутким известием. В общине решили не дожидаться конца света или, по их мнению, он уже наступил. Они заперлись в церкви и сами сожгли себя. На месте церкви обнаружили семнадцать обгоревших трупов, четырнадцать взрослых и трое детей. Уверена, вы слышали об этой истории, о ней много писали, долго обсуждали по телевидению. Случай массового психоза, закончившегося так трагически. Впрочем, одиннадцать лет назад вы были еще девочкой… О беде узнали не сразу. В деревне, что в нескольких километрах от общины, видели столб дыма, но жили там одни старики, опять же, бездорожье. Охотники случайно вышли к этому месту. Недоеные коровы исходили ревом, а собаки жутко выли. На сгоревшую церковь охотники, конечно, внимание обратили, но сначала пошли по домам. Все на своих местах, а людей нет, такое впечатление, что они внезапно покинули деревню. Вызвали милицию. А потом на пожарище нашли трупы… По словам очевидцев, такого ужаса им испытывать никогда не доводилось. Следствие продолжалось больше года. В голове не укладывалось, что люди добровольно избрали для себя мученическую смерть, ладно для себя, для детей, младшей девочке было девять лет.
– Денис знал о том, как погибли его родители?
– Мама старалась оградить его, но вы же понимаете… очень многие знали, кто-то непременно бы рассказал… Бабушку Денис ни о чем не спрашивал. Она тянула с этим известием как могла, а потом просто сказала, что папа с мамой умерли. К тому моменту он уже давно жил с бабушкой, к родителям ездил только летом, да и то ненадолго… В общем, нам показалось, он воспринял их смерть довольно спокойно. Семьей для Дениса стала моя мама, и ее потерю он переживал очень тяжело. Знаете, что меня удивило? – вдруг сказала Софья, нахмурившись. – Денис брал у меня книги на английском. Незадолго до ухода из дома вернул книжку, я поставила ее в шкаф. А буквально на днях собиралась дать ее ученице, и вдруг обнаружила в ней фотографию.