Я смотрю на тебя издали

Полякова Татьяна Викторовна

Я покорно поплелась за ним и даже чаю выпила, хотя шея все еще болела и глотать было больно. Берсеньев насмешливо на меня поглядывал, а я едва сдерживалась, чтобы не сказать ему гадость. Держать себя в руках он умел. Не знаю, что творилось в его голове, но выглядел он спокойным, даже расслабленным.

– Я навел справки об интересующем нас районе. Как будто ничего подозрительного. Брошенных деревень в избытке, но никто там не заселялся. Зато пять лет назад некий бизнесмен из Сибири купил бывшую турбазу «Солнечная». Имя бизнесмена – Зиновьев Всеволод Андреевич. Турбаза к тому моменту представляла собой жалкое зрелище: все, что могли, добрые люди успели растащить. Числилась она на балансе комбината,

находящегося в Ремизове, комбинат еле-еле сводил концы с концами и от своей неликвидной собственности рад был избавиться. Продали за весьма скромные деньги. Что там сейчас – не ясно, но точно не турбаза. Очень может быть, это как раз то, что мы ищем. Находится в тридцати километрах от Ремизова, в районе, где Шериф хозяин. Местечко глухое, а до шоссе по прямой от него километров двадцать. Предлагаю взглянуть.

– Ты хочешь продолжить расследование? – растерялась я.

– А ты решила, я от страха в шкаф полезу? – хмыкнул Берсеньев. – Подходящего шкафа, кстати, я у тебя не вижу.

– Просто я подумала…

– Сделай милость, прекрати это дело. Думать, я имею в виду. Лишнее беспокойство.

– Хорошо, давай взглянем на турбазу. Только я Агатке позвоню.

– Боишься? – засмеялся Берсеньев. – Убивать тебя без особой надобности я не собираюсь.

– Мудрый подход, – не удержалась я. – Готова ответить взаимностью. Но Агатке все-таки позвоню. Расскажу про Шерифа… Лучше, чтобы она знала, куда мы поедем.

Звонила я при Берсеньеве, чтоб он разговор слышал и не заподозрил меня в разглашении секретных сведений. Сестрица, как обычно, начала гневаться, особо указав, что если Шерифа пустили в расход, то папа-прокурор не гарантия безопасности, но, узнав, что еду я с Сергеем Львовичем, заметно подобрела и велела передать ему трубку. Что я и сделала.

– Не волнуйтесь, Агата Константиновна, – серьезно заявил Берсеньев, выслушав наставления сестрицы. – Я за ней присмотрю.

«Ага, – мысленно скривилась я. – Отправили волка овец пасти». И язык ему показала, скорее от нервов. Он сунул кулак мне под нос, продолжая ласково щебетать с Агаткой. Уболтал чуть не до смерти, меня, не ее, она-то, похоже, готова его слушать до бесконечности. Наконец они простились, Берсеньев вернул мне мобильный и направился в прихожую, на минуту зайдя в комнату за своей курткой. Джентльменски подал мне пальто и сказал со своей обычной усмешкой:

– Похоже, я успел к тебе привыкнуть. И мне это совсем не нравится.

– Можно подумать, я от тебя в восторге.

По дороге мы все больше молчали. Я от нечего делать разглядывала карту соседней области (карта нашлась в машине Берсеньева), то и дело сверяясь с навигатором. Берсеньев за моим копошением наблюдал с отеческой улыбкой. Не очень-то я верила, что он завезет меня в укромное местечко и там придушит, но все равно хмурилась, наблюдая пейзаж за окном. Неизвестно, что он на самом деле задумал, от такого можно ждать чего угодно, и Агатка не спасет.

Тут я вспомнила о недавней слежке и уставилась в зеркало. Берсеньев на мое ерзанье внимание, конечно, обратил и сказал насмешливо:

– Никто за нами не увязался.

– Ты уверен? – спросила я с сомнением, хотя дорога была совершенно пуста. Он закатил глаза и отвернулся.

Вскоре мы оказались в Ремизове, а еще через двадцать минут выехали на шоссе; если верить указателю, вело оно в соседний районный городок. Как ни странно, движение здесь куда более оживленное, а вот дорога желала лучшего. Когда мы свернули на проселочную, ухабы стали такими частыми, что Берсеньев больше не пытался их объезжать. Через пятнадцать километров я увидела проржавевший щит на обочине «Турбаза «Солнечная». Снять щит никто не потрудился. Сергей Львович свернул в очередной раз, узкая дорога вела в лес. Впереди

между деревьев показалась кирпичная стена. Берсеньев притормозил, с дороги съехал и остановил машину за густыми зарослями кустарника. Сейчас от этих зарослей проку немного, но с дороги его джип, пожалуй, не увидишь.

– Идем, – сказал он.

Местами в лесу еще лежал снег, почва здесь была песчаная, и пройти можно, не утопая в грязи. Но я все равно пожалела, что нет резиновых сапог, сейчас они бы очень пригодились. Сергей Львович шел вдоль кирпичного забора, держась от него на расстоянии. Поверх забора пропущена колючая проволока, то и дело попадались таблички «Частные владения». Из-за забора не доносилось ни звука, такое впечатление, что там ни души. Лес неожиданно кончился, перед нами было небольшое поле. Берсеньев поглазел на него с минуту и пошел назад.

Мы вернулись к дороге, она заканчивалась возле металлических ворот, над ними я заметила две видеокамеры. Теперь нежелание Берсеньева приближаться к турбазе становилось понятным. Все еще держась на почтительном расстоянии, мы обошли ее с другой стороны. Из-за забора по-прежнему не доносилось ни звука. Может, народ здесь появляется только в летнее время, а ранней весной обитает один сторож?

Через несколько минут мы очутились на берегу пруда. К нему вела едва заметная тропинка от калитки в заборе. Над ней тоже видеокамера. Пруд по периметру огорожен сеткой рабицей. Вдруг залаяла собака, сначала одна, потом к ней присоединились другие. Кажется, их было не меньше десятка. Мы поспешили отойти подальше. Лес в этом месте заметно поредел, и теперь за забором были видны строения, точнее их крыши. Из трубы в серое небо поднимался дымок. Потратив еще немного времени, мы вновь вышли к полю, но уже с другой стороны. Песчаная дорога уходила куда-то на восток, тут тоже оказались ворота. Вот, собственно, и все, что удалось разглядеть.

– Местечко подходящее, – произнес Берсеньев.

– Может, это какой-то приют для охотников, – нахмурилась я. – Почему бы не попытаться заглянуть внутрь? Скажем, что сбились с дороги.

– Непременно заглянем, – кивнул он. – Только подготовимся. А тебе лишний раз на глаза попадаться не стоит, если здесь обитают те, кого мы ищем.

Мы вернулись к машине, и я начала ворчать:

– Зря мы, что ли, сюда тащились?

Берсеньев пожал плечами. Препираться с ним дело зряшное, это я знала доподлинно. Оттого и предпочла помалкивать. Выехали на шоссе, и тут он удивил, свернув в противоположную от Ремизова сторону. Я сверилась с навигатором, в шести километрах западнее деревня Ухолово. Туда, надо полагать, мы сейчас и направлялись.

Окна в большинстве домов были закрыты ставнями. Наполовину разрушенная церковь на пригорке и магазин, запертый на огромный навесной замок. На единственной улице ни души. Правда, собаки бродили и нам обрадовались, дружно увязавшись за машиной. Сразу за деревней начиналось кладбище.

Берсеньев развернулся и медленно поехал назад. Собачий лай привлек к нам внимание, возле одного из домов появился мужчина в старом ватнике нараспашку. Замер в нескольких шагах от своего крыльца и неторопливо закурил. Берсеньев остановил машину и направился к нему.

– Здравствуйте, – сказал громко.

– Здравствуйте, – ответил мужчина, теперь было видно, ему уже за семьдесят, узловатой ладонью он прикрывал сигарету от ветра. – Заблудились? – спросил с хитрецой. – У нас тут в это время мало кто ездит.

– Похоже, что заблудились, – кивнул Берсеньев, я открыла окно, чтобы слышать их разговор. – Нам сказали, здесь где-то турбаза.

– Поворот вы проскочили. Там указатель, правда, весь перекошенный. В прошлом году Витька Сазонов его трактором задел. Указатель какой ни есть имеется, а вот турбазы больше нет.