Я смотрю на тебя издали

Полякова Татьяна Викторовна

– Где ты? – повторил он. Я покосилась на Тимура Вячеславовича и захлопнула мобильный.

– Что за приятель? – услышала я вопрос и начала объяснять, устроившись на диване.

Не успела я закончить свой рассказ, как в дверь постучали. Тимур Вячеславович положил на журнальный стол пистолет, прикрыл его газетой и пошел открывать. В номере появился мужчина лет пятидесяти, невысокий, худой, в пальто с меховым воротником. Сопровождал его двухметровый тип в серой куртке. Тип замер у дверей гостиной, сложив руки под животом, я едва не фыркнула, глядя на него. Тимур Вячеславович вернулся в кресло, где сидел недавно, разложенная

газета в досягаемой близости. Гость устроился напротив, пальто он расстегнул, но не снял. Визит, видимо, предполагался недолгим, но его исход, судя по приготовлениям Тимура, вызывал опасения. Дядя, покосившись на меня, скупо улыбнулся.

– Прошу прощения за поздний визит, – произнес он.

Тимур кивнул молча, глядя на собеседника без намека на любезность. Никакого беспокойства в нем не чувствовалось, но теперь назвать его красивым мне бы и в голову не пришло. Акула. Сожрет и не подавится. Я б на месте дяди заволновалась… тот, кстати, поерзал в кресле, вроде бы устраиваясь поудобнее, но взгляд отвел. Это я отметила с удовлетворением.

– Думаю, вы догадываетесь о причине моего появления.

– Оно меня скорее удивляет, – ответил Тимур.

– Лукавите… – покачал головой дядя с хитрой улыбкой и на меня кивнул.

– У меня есть определенные интересы в этом городе, – спокойно заговорил Тимур. – Я хотел, чтобы и впредь мои дела здесь шли без осложнений. Приятель девушки весьма серьезный человек, а ваши люди, мягко говоря, вели себя неразумно. Пришлось вмешаться. Вы что, хотите тут войну развязать?

– Я далек от этой мысли и готов принести извинения… приятелю девушки…

– Надеюсь, ко мне у вас тем более нет претензий.

– Какие претензии, бог с вами, – замахал дядя ручками. – Но меня мучает вопрос. У вас как будто нет повода скрывать местонахождение одного нашего общего знакомого.

– Вы абсолютно правы, – кивнул Тимур. – Более того, у меня была причина, и даже не одна, от него избавиться. Так что ваше беспокойство совершенно напрасно.

Дядя некоторое время молчал, вроде бы что-то обдумывая.

– Должен ли я это понимать как…

– Я выразился предельно ясно, – перебил Тимур. Гость откинулся на спинку кресла и вздохнул.

– Это очень серьезный вопрос, Тимур Вячеславович. Очень серьезный. Настолько серьезный, что я хочу быть уверен на сто процентов…

– Моего слова не достаточно?

– Что вы… я знаю, с кем имею дело…

– Ну, так вот, я вам клянусь, что решил проблему. Детали вас не касаются.

– Только один маленький вопрос, – сладко так начал дядя. – Интерес вот этой девушки к вашей супруге…

– Мне бы следовало послать вас к черту, но ваше беспокойство мне понятно, и я отвечу: девушка ввязалась в расследование, весьма опасное. Оно имеет отношение к убийству, которое произошло одиннадцать лет назад. И хотела заручиться поддержкой моей жены, а я не терплю, когда моя жена воображает себя сыщиком. – При этих словах дядя улыбнулся еще слаще и с готовностью кивнул. – К сожалению, это случается слишком часто. Пришлось вмешаться и объяснить девушке, что беспокоить мою жену не следует.

– Еще раз прошу извинить за поздний визит. – Дядя поднялся и направился к выходу.

Когда за посетителем закрылась дверь, Тимур сцепил руки на коленях и уставился в пол. Из всего разговора я вынесла одно: тип в пальто интересовался Берсеньевым, а Тимур поклялся, что его нет в живых. Но… почему?

Почему он спас меня и спас его? Они же враги… или я чего-то не знаю?

– Вы… – пискнула я. – Вы им неправду сказали.

Тимур усмехнулся. Он сидел, продолжая разглядывать пол, и я больше не решилась задавать вопросы, заподозрив, что сейчас лучше помолчать. Минут через двадцать он поднялся и кивнул мне.

– Поехали.

– Куда? – все-таки спросила я.

– Отвезу тебя домой.

Очень скоро мы оказались во дворе моего дома. Тимур бросил машину возле подъезда, и вместе со мной поднялся в квартиру.

– Где твоя комната? – спросил хмуро.

Я указала направление, само собой, мне и в голову не пришло предложить ему разуться и взять тапочки. Он устроился в кресле, а я, сделав круг по комнате, спросила:

– И что теперь?

– Подождем, – ответил он.

«Интересно, чего?» – подумала я, но с вопросами опять-таки не лезла. Не тот он человек, с которым запросто заведешь разговор. Входная дверь хлопнула, а я насторожилась, обратив внимание, как Тимур разом подобрался, хотя позы не менял, и лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным. Послышались шаги, которые я узнала сразу, и в комнату вошел Берсеньев.

Двое мужчин смотрели друг на друга спокойно и прямо, я было хотела подать голос, но вместо этого вжалась в спинку дивана. Тимур заговорил первым:

– Тебя не узнать.

– Ты-то узнал, – хмыкнул Берсеньев.

– Я тебя узнаю, даже если ты превратишься в негра.

Они опять замолчали. Берсеньев все еще стоял в нескольких шагах от меня, точно прирос к своему месту. Тимур перегнулся вперед, сверлил его взглядом.

– Я поклялся человеку, которого мы оба хорошо знаем, что ты давно покойник, – произнес он ровным голосом. – Попробуй еще раз о себе напомнить, и ты им станешь.

– Кишка тонка, – лучезарно улыбнулся Берсеньев, а я поежилась. Смотреть на них в тот момент было попросту страшно.

– Ты не оставишь мне выбора, – пожал плечами Тимур. – Я дал ему слово, а своего слова я никогда не нарушаю.

Он поднялся, собираясь покинуть комнату, и вдруг кивнул на меня:

– Похвальная привычка за баб прятаться… – улыбка на лице Берсеньева стала еще шире, а Тимур добавил: – Они похожи.

– Нисколько, – ответил Берсеньев.

– Да? Тебе видней. Вела она себя геройски. Тебя не сдала. – В этот момент у него зазвонил мобильный. Он достал телефон, и вновь меня поразило, как мгновенно изменились и его лицо, и голос. – Да, милая… – произнес он. – Больше никаких дел. Думаю, часа через два буду дома. Как Нюська? Отлично. Я тебя тоже…

При первых словах Берсеньев нервно дернул щекой, глаза полыхнули такой ненавистью, что я до смерти перепугалась: эти двое так просто не разойдутся в разные стороны. Тимур продолжал говорить, а Берсеньев, не спуская с него глаз, сначала нахмурился, а потом… потом его лицо приобрело странное выражение. Я бы назвала его умиротворенным, если б была способна поверить в такое.

– Ты ее любишь, – очень тихо произнес он, когда Тимур закончил разговор.

– Больше, чем ты способен представить. – Они вновь посмотрели в глаза друг другу, но теперь не было в этих взглядах ни ненависти, ни злости. Тимур убрал мобильный, сделал шаг, и на мгновение мне вдруг показалось, что эти двое сейчас пожмут друг другу руки, но Тимур был уже возле двери, распахнул ее и, не оборачиваясь, произнес: