Я, снайпер
Шрифт:
— Ну хорошо, Боб. Мне кажется, во всей этой истории что-то не так.
— Да, не так.
— Ты знал Карла?
— Никогда с ним не встречался. Знал многих, кто знал его; все уверяли, что он храбрейший, честнейший, лучший из лучших. У меня нет никаких оснований в этом сомневаться. А ты был с ним знаком?
— И да и нет. Помнишь ту чушь про первого и второго снайперов? Самому мне было на это наплевать, но когда все всплыло, мне стало как-то не по себе. Внезапно на меня набросились журналисты, жаждущие ярких воспоминаний, но я быстро просек, кого они собираются из меня слепить, и не собирался играть эту роль. Я хотел просто быть со своей семьей. Моя дочь учится с отличием в университете штата Орегон, сын только что подписал свой первый контракт с ассоциацией моряков торгового флота. Сам я двадцать пять лет оттрубил в лесничестве, заработал приличную пенсию и мечтал проводить время со
Боб это прекрасно знал. Официальная статистика не дает никакого представления о том, что такое убивать. Абсолютно никакого.
— Одним словом, когда вокруг меня начался ажиотаж, я посчитал своим долгом связаться с Карлом. Я хотел, чтобы он уяснил: все это никак на мне не отражается. Я тут ни при чем. Я просто занимаюсь своим делом, забочусь о жене и детях, только и всего. Кто-то решил, что мое прошлое очень важно, но только не я. Разумеется, я не представлял, как его найти, поэтому отправил для него письмо в издательство «Баллантайн», выпустившее книгу «Снайпер морской пехоты» — биографию Карла, которую написал какой-то тип. Я думал, что хрена с два послание до него дойдет. Наверное, в первую очередь я сделал это для себя. Так или иначе, я написал: «Эй, послушай, сержант, просто знай, что я не имею отношения ко всей этой возне „кто лучший“, она для меня не существует, я не вспоминал о войне тридцать лет. Ты был великим снайпером, величайшим. А мне просто чуть больше повезло, потому что какой-то козел больше раз видел, как я нажимаю на спусковой крючок, только и всего». Я отправил это письмо, и мне стало немного легче.
— Он тебе ответил?
— Да, представь себе. Не сразу. На это ушло почти два года, но черт меня побери, если я не получил письмо от Карла всего за каких-нибудь два дня до начала этого безумия. Вот почему история кажется мне такой странной.
Боб понял, что ему предлагается прочитать письмо Карла. Он также понимал, что лучше этого не делать.
Все в прошлом, кончено, забыто. Оставь все позади. Иди своей дорогой. Тебя это не касается. Былое умерло. А ты жив, у тебя семья, дети, весь мир. У тебя есть все; ни у кого нет столько, сколько у тебя. К тому же ты был снайпером в морской пехоте и насмотрелся на то, чего другие никогда не видели, а кто видел, того уже нет, и у тебя полно шрамов и стальных костей, напоминающих о том, сколько раз за все эти годы тебе приходилось бывать на волосок от смерти.
Чак достал лист бумаги и развернул его.
— Для меня в этом просто нет никакого смысла. Вот, ознакомься.
Боб взял письмо.
Ну конечно. Разве он может отказаться? Он должен прочесть. Это его долг перед Чаком, перед Карлом, перед всеми ребятами, лежащими в сырой земле. От некоторых вещей уйти нельзя.
Письмо было написано крупным тяжеловесным почерком Карла Хичкока, не таким гладким, как у человека, привыкшего много писать.
Дорогой Чак Маккензи!
Большое спасибо за Ваше письмо. Я уже слышал, что Вы к этой шумихе не имеете отношения, так что все в порядке. Не берите в голову. Вы были чертовски отличным морпехом, и жаль, что не получили медаль и звание, заслуженные по праву, хотя в те годы никто об этом не думал. Наверное, подобно мне и моим знакомым снайперам, для Вас главная награда — те парни, которые сейчас живы и здоровы и которых не было бы на свете, если бы Вы не выполнили свой долг.
Сначала я ужасно переживал. Если честно, меня все это задело. Словосочетание «лучший снайпер» наполняло пивом мой холодильник и насаживало наживку на крючок. Но я знал: это временное явление. Самое смешное, что с тех пор, как всплыла новость о Вас, хлопот у меня только прибавилось. Я боялся, что популярности придет конец, но на самом деле она лишь усилилась. В этом году я получил столько приглашений на выставки, сколько не получал за предыдущие пять лет. Я предупредил агентов, что мне придется поднять гонорар, поскольку бензин вырос в цене, и они не моргнув глазом согласились. Почему-то второй я стал для них боже
Semper fi, [15] морпех, привет Вам и всем Вашим.
Карл Хичкок
15
Сокращение от Semper fideliti — «Всегда верен» (лат.), девиз морской пехоты США.
— Хм, — непроизвольно вырвалось у Боба, и это значило: «Весьма любопытно, но мне нужно хорошенько это обдумать». — Судя по письму, у Карла было все в порядке.
— В том-то и дело, ганни. Он совсем не напоминал подавленного депрессией типа, который собирается устраивать кровавую бойню, одержимый желанием вернуть себе звание лучшего.
Боб посмотрел на дату: отправлено за две недели до убийства киноактрисы на Лонг-Айленде. Это еще больше распалило его интерес.
— Ты кому-нибудь показывал письмо?
— Нет, у меня просто не было возможности завести о нем разговор. Я слышал, ФБР наводило обо мне справки, но напрямую никто на меня не выходил, никто со мной не встречался.
— Да, обо мне тоже спрашивали, — сообщил Боб, вспомнив звонок Ника, раздавшийся еще до того, как история прояснилась.
— А теперь я даже не знаю, что делать. — Чак пожал плечами. — Рассказать все ФБР? Мне нужен совет. Может, я чего-то не понимаю? Просто в голове не укладывается, как Карл написал такое письмо и всего через несколько недель проделал дыру в грудной клетке Джоан-Ханой. [16] Это никак не стыкуется.
16
Аналогия с Джейн-Ханой — прозвище Джейн Фонды, активно выступавшей против войны во Вьетнаме. Именно с нее списан образ Джоан Фландерс, в том числе подробности о ее отце, киноактере Генри Фонде, и последнем муже, телевизионном магнате Теде Тернере.
— Да, — согласился Боб, — не стыкуется.
— Однако ФБР заявляет категорически, снова и снова, во всех газетах, что убийства — дело рук Карла, что есть неопровержимые доказательства и скоро будет готов окончательный отчет со всеми уликами, дело закроют и в таком виде оно останется в учебниках истории.
— Да, — отозвался Боб. — Бюро довольно таким объяснением, и должно случиться что-нибудь из ряда вон выходящее, чтобы заставить его копать в другом направлении. Мне кое-что известно о подобных процессах. Как только большие шишки принимают решение, переубедить их уже невозможно. Совсем как программа подготовки снайперов: чтобы оценить ее преимущества и открыть школу, нашим генералам потребовались годы, а тем временем в каждой боевой части имелась своя школа, поскольку ее необходимость была очевидной.
— Так что, мне связаться с ФБР?
Боб не мог ответить, у него не было четкого плана.
— На самом деле, — продолжил Чак, — именно поэтому я здесь. Сам понимаешь, слухами земля полнится. Например, я слышал, что ты так и не отошел от дел. Ты по-прежнему снайпер, целиком и полностью. Тебе пришлось потрудиться, ты побывал в разных переделках; утверждают даже, что по части выполнения определенной работы тебе нет равных. Помню, как много лет назад тебя разыскивали за убийство архиепископа. А потом, словно по волшебству, все затихло, и мало кому известно, что было в действительности.
— Да, со мной случались самые безумные вещи, — подтвердил Боб. — Но теперь я на покое.
— Говорят, что у тебя есть дар. То есть ты не только умеешь стрелять, но и понимаешь смысл и суть событий. Ты можешь взглянуть на обстоятельства и интуитивно почувствовать, где же правда. Ты способен доходить умом до того, что для других закрыто. Ты Шерлок Холмс, «Криминальное расследование», как называют по телевизору, вот ты кто.
— Чак, это преувеличение.
— Я просто повторяю то, что слышал.
— У нас в семье все прирожденные стрелки. Почему — не представляю. Но у меня есть этот дар, мой отец был наделен им с лихвой, и его отец — насколько я знаю, чудовище во всех остальных отношениях — тоже умел стрелять. Корни уходят далеко в прошлое, через поколения, к какому-то таинственному типу по фамилии Свэггер, который появился в Арканзасе неведомо откуда в тысяча семьсот восемьдесят третьем году. Уже у его сына проявились способности снайпера, вот почему многие из нас погибли на войне или в других переделках. Нас к этому влечет неумолимо — это наш характер, судьба, по ту сторону закона или по эту.