Я - сталкер. Рождение Зоны
Шрифт:
Вспомнив все, чему научился в Зоне, я осторожно развернул девушку на спину. Заряд гаусс-ружья попал в живот… С такими ранами умирают долго и мучительно, а помочь в полевых условиях нечем. Острое чувство дежавю: Энджи, убитая натовцами, Искра, едва не замученная нечистью. И арта нет, чертова судьба!
Айя ничего не понимала и вряд ли замечала окружающее.
Я поднял ее и осторожно понес к Дару.
Спецназовец все понял, едва завидев нас, – я ясно прочитал это на его лице. В один миг оно стало безразличным, будто Дар уже умер. Опустившись на колени, я положил Айю рядом с ним, так, чтобы Дар мог дотянуться до подруги.
– Давай вытащу тебя, – предложил я. – Под мышки ухвачу…
– Бесполезно. Нет у меня больше ног. Передавило, потому кровью не истек. Лучше… Отойди, Химик. Не мешай мне, отойди. Хочу проститься. Позже поговорим.
– Только подожди, не умирай, мне надо найти свои вещи, я, правда, могу помочь!
Я заметался по тоннелю, споткнулся о распростертый труп с головой, придавленной огромной глыбой. Где же, мать твою, долбаный рюкзак?! Снимал уже у выхода или в середине тоннеля? От бессилия пнул камень и заметил лямки под огромной плитой. Так-так-так, ухватиться, дернуть… Без толку. А если сдвинуть камень? Уперся руками в глыбу, напрягся. Твою мать! Сколько же она весит? В рюкзаке все сплющилось в блин: и арты, и аптечка, и дозиметр, и ПДА, здесь ненужный…
– Оставь, не получится, – прохрипел Дар.
Я не унимался, нашел покореженное ружье, попытался использовать его, как рычаг – без толку. В сердцах ударил камень, еще раз дернул рюкзак за лямки, уперся, поднатужился – лямка затрещала. Не получится. Чуда не случится, надо принять правду. Но разум отказывался смиряться.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем темноту прорезала вспышка света и раздался негромкий звук выстрела из гаусс-пистолета. Я вздрогнул.
– Химик, – позвал Дар. – Возвращайся.
Поспешил обратно. Айя больше не дышала, в бескровном лбу ее зияла аккуратная дырка входного отверстия.
– Я помог ей уйти. Она знала, что не одна. Мне… немного осталось. Я умираю. Я расскажу тебе, что знаю. В кармане карта, вот, – он вложил смятый лист мне в руку. – На обратной стороне – рисунки… приборов. Когда расскажу – добей меня и уходи. Отыщи нечисть, освободи друга. И убей их всех.
Путь, описанный Даром, оказался дольше, чем я ожидал. В заваленном тоннеле я собрался в дорогу: пища, запас воды, неразряженный пистолет и гаусс-винтовка, веревки. Попробовал найти вещи Пригоршни – тщетно, подобрал целый рюкзак, принадлежавший кому-то из команды. Также я взял карту командира… покойного командира.
Когда Дар рассказал все, что знал, когда описал мне дорогу, я избавил его от мучений – к тому моменту боль в раздавленных ногах он уже начал ощущать и мучился страшно, но до последнего оставался в ясном сознании, и я отпустил его вслед за Айей.
Похоронить их не было возможности. Я лишь засыпал вход в тоннель, чтобы хищники не добрались. На душе было муторно. День близился к вечеру. Слишком долго я оставался в тоннеле. Следы еще были видны, и Дар объяснил, куда идти – очевидно, что нечисть скрылась в Столице.
Главное – я получил карту.
По огромным каменным ступеням я зашагал к перевалу, к выходу из карьера. К Столице.
Небо окрасилось в ультрамарин, и над горами появились снежно-белые облака, плотные, как вата. Окутывая вершины, они клубились, будто собираясь с силами, а когда я миновал карьер и спустился в зеленую долину, начали медленно стекать по склонам. Впечатление было, что с вершин сходит лавина. Невольно я пошел быстрее.
Поднялся холодный порывистый ветер. Он бился в долине, как пойманный зверь, и теперь стало еще холоднее, чем раньше, в лесу. Интересно, это – нормальная перемена погоды? Или что-то разладилось, сбилось?
Ощущение присутствия врага не отпускало ни на минуту, словно каждый холм, каждый куст и камень – сама земля отторгала меня, чужака, который вопреки здравому смыслу плетется в логово врага. Пригоршня, скорее всего, мертв, но я гнал мрачные мысли прочь.
Следы нечисти то появлялись на влажной земле, то исчезали. На месте высохшей лужи, где они были особенно хорошо видны, мой взгляд наткнулся на послание: «Жив. Гор…» – дальше неразборчиво. Жив! И значит, город. Вспомнился советский мультфильм, где бандерлоги тащили Маугли к себе.
Воодушевленный находкой, я зашагал дальше к невысоким холмам, над которыми возвышались окутанные облаками крыши небоскребов.
Начало смеркаться. Туман спустился с гор и потянулся к земле белесыми щупальцами. Я пошел быстрее, чтобы засветло добраться до города, но планам не суждено было сбыться: покрытое трещинами поле усеивали уже знакомые холмы – замаскированные псевдохимеры. Их придется обходить, в одиночку я их не одолею. Черт! А ведь именно туда ведут следы.
Рискнуть и включить невидимость? А если почуют? Они ведь не люди.
Пришлось обегать поляну, и первого холма я достиг, когда опустился сумрак. До города часа три пути, до ночи не успеваю. Шастать по лесистой местности в темноте – гарантированное самоубийство. У тварей преимущество, и меня просто сожрут.
Смирись, Химик: тебе придется пережидать в лесу. И утешай себя мыслью, что быстро казнить Пригоршню им просто незачем. Ведь враги взяли его в плен, хотели бы прикончить – убили на месте, как и остальных.
На пути попалась одинокая скала, похожая на корабельный киль. Метрах в трех от земли в ней была небольшая пещера, куда ночным тварям проникнуть будет сложно – склон-то вертикальный.
Хорошо, в рюкзаке есть веревка с «кошкой». Теперь главная задача – за что-то зацепиться.
Удалось с третьего раза. Я проверил веревку на прочность и, не снимая рюкзака, взобрался на уступ, прикрытый козырьком. Отсюда просматривалась и долина, откуда я пришел, и верхушки небоскребов, едва различимые на фоне черного неба, тоже было видно.
Держись, Пригоршня! Тебе надо дотянуть до утра. А там я подоспею. Правда, не знаю, где тебя искать, но сделаю все, что от меня зависит.
Когда совсем стемнело, на затянутом тучами небе над тускло сияющим городом проявилось бледное световое пятно. Это что, иллюминация? Нечисть разумна, они там включили свет?