Я стану твоим врагом
Шрифт:
— Принц Орест!!!
Просители напирали, стражники то и дело отталкивали их с пути, и Флорика поняла, что другого шанса не будет. Она положила обе ладони на плечи стоявших рядом с ней мужчин, оттолкнулась от земли, запрыгивая им на спины, и выпрямилась, сделав несколько быстрых шагов — уже по плечам впереди стоящих. Горожане оказались крепкими мужчинами, но от такого бесцеремонного обращения едва не повалились на землю — а прочий люд от неожиданности и вовсе поприседал, охая и вскрикивая при виде перемахнувшей через скрещенные алебарды бестии.
— Ни с места!!!
Один из телохранителей принца взвёл пружину арбалета, целясь в грудь выпрыгнувшей перед ними Флорики; второй быстро и сосредоточенно оглядывал толпу: что, если эта девчонка — лишь отвод
Флорика вскинула руки, удерживая ошарашенный взгляд младшего принца, повисла на морде переполошенного коня, делая быстрые успокаивающие движения: скакун едва не сбросил всадника с перепугу.
— Мне нужно во дворец, — тихо, так, чтобы мог слышать только свесившийся с седла принц, заговорила она. — Это важно!
— Стойте! — Орест сориентировался быстро, вскинул руку, останавливая ринувшихся к девушке стражников. — Мэлор! — обратился он к выступившему вперёд стражнику, подозрительно вглядывавшемуся в полускрытое капюшоном лицо девушки. — Проводите её к чёрному ходу! Это…
— Я новая камеристка её светлости леди Гелены, — затараторила Флорика, выдавливая из себя самую жалобную мину, на которую была способна. — Меня ограбили, я едва унесла ноги! Пришлось одеться в эти лохмотья… о, мне пришлось столько перенести! Ваше высочество, смилуйтесь!..
— Но… приказом короля Андоима мы обязаны проверять каждого, от черни до высокорожденных… — неуверенно заговорил Мэлор, — если она пронесёт во дворец заразу…
— Вздор! — холодно прервал его Орест, не сводя глаз со смуглой девушки, бросившей на него ответный, напряжённый и неулыбчивый взгляд тёмных глаз. — Этот сумасбродный… прыжок лучше всяких проверок доказывает, что она полностью здорова.
— Леди Гелена прогоняет каждую служанку, которая посмеет чихнуть в её присутствии, — поддакнула Флорика. Тон её, заискивающий, просящий, никак не вязался с мрачными карими глазами, не отпускавшими принца ни на секунду. — Что вы, как можно! Я просто… отчаялась… я не хочу провести эту ночь на улице! Я прошу прощения у уважаемых горожан… но её светлость даже не знает, где меня искать! Я потеряю работу, если не явлюсь сию же минуту!
— Тем более, что скоро начнётся церемония повторного назначения командующего Ликонта, — улыбнулся Орест. — Леди Гелене понадобится камеристка, бесспорно. Мэлор, проводите!
Принц тронул коня, и стражник проводил всадников тоскливым взглядом: августейший Орест должен был встретить прибывающего во дворец Нестора Ликонта, так что скоро здесь будет много народу. С непонятно откуда свалившейся им на головы бестией следовало разобраться как можно скорее.
— Эй, ты! — сварливо позвал Флорику Мэлор. — Иди за мной.
Стража сомкнула ворота за их спинами, и Флорика натянула капюшон поглубже, следуя за недовольным офицером. Оглянулась она лишь однажды — ещё раз проводить взглядом удалявшуюся спину младшего принца Валлии…
Синяя баронесса наблюдала за Геленой с лёгкой, полуотстранённой улыбкой на губах. Герцогиня нервно расхаживала по их общей спальне, от стены к стене, размахивая веером, как палашом, будто разрубая невидимые заросли на своём пути.
— Проклятый ублюдок, — ругалась леди Гелена, впервые на памяти Марион прибегнув к подобным выражениям, — будь проклят тот день, когда мы предали принцессу Таиру в его грязные лапы! Валлийский варвар, выродок, грязный, омерзительный… — Гелена вовремя сдержалась, понизив тон, но Марион всё-таки разобрала, и горько усмехнулась, впервые соглашаясь с аверонской герцогиней. — Выселить нас из наших покоев! Тело королевы Таиры ещё не остыло в их фамильном склепе, а он уже спешит предать забвению всё, что связано с её именем! Выкинуть нас — сюда! В северное крыло! К черни! Общая спальня! Жалкая келья, а не покои, вот что это такое! Клеветник его раздери! Радует только одно — король Андоим приведёт свою страну в разруху, вдребезги разбив наследие своего почившего — туда ему и дорога, вражине — отца! А уж там император Таир… да он их в порошок! — кулак Гелены с грохотом обрушился на письменный столик, показывая, как именно аверонский император расправится с «ними».
Марион слушала молча. Их с леди Геленой объединяло теперь гораздо больше, чем обе того хотели бы — общие покои, унизительное положение, неизвестность, ненависть к валлийцам, желание поскорее вернуться домой и забыть своё пребывание в Валлии, как страшный сон. Пожалуй, Марион повезло даже больше, чем Гелене — безыскусная, не пытавшаяся никого затмить своей красотой или обаянием баронесса пришлась ко двору гораздо лучше, чем надменная, заносчивая герцогиня Гелена.
В своё время Устин Максимилиан перезнакомил Марион со всеми ключевыми лицами валлийского двора, представляя Синюю баронессу в самом выгодном свете; более того — Марион, не питавшая никаких иллюзий касательно своего положения, не вызывала никаких претензий со стороны главной сплетницы и самой влиятельной женщины при дворе — маркизы Доминики — а её слово решало здесь многое, если не всё. Марион оставили в покое. Чего нельзя было сказать о высокомерной Гелене, в которой Доминика сразу узрела соперницу, всеми правдами и неправдами настроив против неё пол-двора. Этого оказалось достаточно, чтобы сделать существование аверонки во дворце невыносимым.
Помимо того, у леди Гелены не было утешения в виде крошечного островка домашнего уюта в Галагате, где её всегда ждал любящий сын и верная прислуга. Не появилось у Гелены и настоящих друзей среди валлийцев — а чего стоило одно лишь участие Януша в её судьбе и судьбе её сына! Несмотря на бедственное положение, безденежье и полную неопределённость, Марион чувствовала себя всё же лучше, чем Гелена, и даже находила в себе силы для утешения бушевавшей герцогини.
И помимо прочего, у неё была для этого особая причина.
Когда она развернула влажный пергамент у себя в комнате и прочла записку графа Хэсского, уведомлявшего герцогиню Наалу о том, что вестник Ликонта был найден мёртвым на южной дороге, и что письмо герцога так и не было доставлено по адресу, последние сомнения испарились. Ей и раньше приходилось перехватывать чужие письма по приказу Северины, но никогда прежде она не получала в свои руки — вот так, непреднамеренно — самое настоящее оружие против своего врага.
И если она думала, что за время, проведённое в Валлии, её ненависть притупилась, покрылась коркой безразличия, стёрла острые углы бесконечной усталостью, болезнью и смертью Таиры, облачилась в мягкую накидку Наалы, споткнулась о добрый нрав лучших друзей своего врага — Януша и Ореста, каждый из которых сделал её жизнь в Галагате немного лучше, немного терпимее — она ошибалась. Нехорошее, близкое злорадству чувство вспыхнуло в ней вновь, с жадностью уже угасшего костра, чьи тлеющие уголья разворошили, подбросив сухих веток — вспыхнуло, как только она вскрыла печать Ликонтов, разворачивая ещё влажный после дождя пергамент.
Ликонт писал императору Таиру, и письмо было датировано днём, когда командующий валлийской армией возвращался в Галагат, спешно отозванный от смотра смертью короля Харитона. Новый король Андоим посадил его в тюрьму в день возвращения, и, очевидно, Ликонт прекрасно знал о том, что его ждёт.
Герцог обещал значительные уступки Аверону, если император Таир поддержит военный переворот в Валлии и первым признает нового короля, которого он, Ликонт, собирался возвести на трон. Имя Ореста не упоминалось — всё же герцог соблюдал определённую осторожность — но прекрасно читалось между строк. Помимо прочих уступок Ликонт намекал аверонскому императору на соседний с Праттом город Лисс, который в своё время валлийцы отбили дорогой ценой — при защите пали лучшие рыцари, воины и офицеры, а население города было вырезано едва ли не полностью. Это была тяжёлая и страшная победа для валлийцев, но победа героическая, которую запомнил весь народ — и обещать его вражескому императору… нет, подобное Ликонту не простил бы не только король, но и никто из народа, будь герцог трижды герой Валлии и сотню раз командующий её армией.