Я стану твоим врагом
Шрифт:
Ликонт вытянул левую руку, раскрывая свиток с аппеляцией, с подписями и печатями членов Суда. Андоим глянул на свиток, протянул к нему руку — но Нестор вовремя отдёрнул свою, сворачивая свиток.
— И теперь, когда я оправдан, — так же медленно, тщательно подбирая слова, заговорил Ликонт, — я имею полное право спросить, что забыло… ваше величество… в лаборатории моего лекаря? Оправданного, заметьте, по всем законам Валлии…
Андоим дышал тяжело и часто, глядя теперь уже за спину герцога. Появившаяся в проходе личная охрана Ликонта — лучшие рыцари войска,
— Так что случилось? — уже ледяным тоном спросил Ликонт.
Андоим быстро взял себя в руки: каждая минута промедления грозила смертью. Нет, он не даст ублюдку такого шанса, нет…
— Барон Януш упал, — раздельно проговорил король, с ухмылкой глядя в лицо Нестора. — Крайне неудачно.
И, воспользовавшись тем, что герцог перевёл взгляд на лекаря, рванулся к двери, оттолкнув хозяина с прохода. Ему дали уйти, проводив долгими и неулыбчивыми взглядами — и уже через несколько минут королевский эскорт рванул с места, сопровождая карету монарха.
Нестор жестом распустил охрану; шагнул внутрь лаборатории, и плотно закрыл за собой дверь, присаживаясь около стонущего лекаря. Отвёл дрожащие ладони от окровавленного лица…
— У… уничто… жил… он… всё… уничтожил… — распухшими от ударов, лиловыми губами выговорил Януш. — Ле… лекарство… от… лесной… хвори… нас… настойка… разлил…
— Ты нашёл лекарство от лесной хвори? — удивился Нестор, помогая лекарю сесть. Януш дрожал, крупно, всем телом, даже не пытаясь совладать с собой. — Я и не знал…
— Т-ты… как… ты… О-Орест… и Н-Наала…
— Орест и Наала провернули большое дело, — помог Янушу Нестор. Скинув плащ, герцог накинул его на лекаря, скрывая побои и обширный ожог во всю спину. — Пришлось прибегнуть к помощи одного человека… я тебе позже расскажу, — как можно мягче проговорил Ликонт, поднимая лекаря на ноги. — Ты ведь сам себя лечить не можешь? — уточнил герцог.
— Н-не… — замотал головой лекарь, не удержавшись от болезненного стона: болела голова, звенело в ушах, перед глазами расплывались белые пятна — Андоим слишком сильно приложил его затылком о каменную стену.
— Понятно. Значит, вызовем знахаря…
Януш остервенело замотал головой, пошатнувшись от усилия. Голова тотчас пошла кругом, и он уцепился за за плечо герцога, с трудом удерживаясь на ногах.
— Ладно, — не стал спорить Нестор. — Тогда будем лечить своими силами. Тебе нужно отдохнуть…
— Ле-лекарство, — выдохнул Януш, поднимая на него слезящиеся глаза. — Нужно… работать… нельзя терять время… его… очень долго… делать. Есть запасы, но… их мало… больных много… а он… всё… в-всё… уничтожил… у меня… не осталось…
Нестор смотрел на друга, молча давая ему выговориться. Он держал его под локоть, даже кивал, помогая Янушу говорить, и с каждым словом, взволнованным, невнятным, понимал, что их дружба, давшая трещину в тот день, когда шпион донёс о пребывании лекаря в доме Синей баронессы, крепнет вновь, связывая в крепкий узел порванные нити.
Наконец лекарь сдался, дрогнув всем телом и попытавшись отвернуться, скрыть позорные, отчаянные слёзы — но Нестор рывком притянул его к себе, не давая уйти, удерживая левой рукой за локоть.
— Обещаю, Януш, — тихо проговорил Ликонт ему на ухо, стиснув руку почти стальной хваткой, — обещаю, ты больше его не увидишь. Никогда.
Януш судорожно выдохнул, сжимая руку друга в ответ.
— Верь мне, — добавил Ликонт, пожимая ладонь лекаря. — Верь!
— Я тебе верю, Нестор, — отозвался лекарь, впервые сумев совладать с собственным голосом. — Я тебе верю.
Флорика отвела влажную прядь со лба брата, поправила подушку и бросила быстрый взгляд на замершего в углу Ренольда.
— Я найду этого лекаря, — решительно сказала девушка, поднимаясь с кровати.
— В лечебнице при храме он не появлялся уже два дня, — пробормотал Ренольд, глядя на Феодора. — Ходят слухи, его поймала королевская стража… хотя никто не видел…
Болезнь закрадывалась в Большого Питона так осторожно, что никто из них и не думал, что главарь подхватил лесную хворь. Даже Флорика до последнего отказывалась верить, что страшная болезнь подкосила её брата: Феодор и впрямь казался вялым и подавленным все эти дни, но ни воспалений, ни чёрных язв у него не было. Зато слабый жар терзал почти две недели, выпивая соки из молодого главаря, тихо и незаметно подтачивая природную защиту. Жар усилился только прошлой ночью, и Флорика наконец увидела то, что окончательно рассеяло все сомнения и подтвердило страхи: красные набухшие фурункулы на плечах и руках, первые предвестники будущих чёрных язв.
Весть о смерти королевы Таиры Феодор, таким образом, пропустил, ещё до рассвета впав в забытьё — а наутро они узнали о трагическом событии. Флорика запретила Ренольду рассказывать о смерти королевы Питону, если тот вдруг придёт в себя — это могло начисто лишить Фео воли к борьбе за жизнь.
— Я знаю этого лекаря. Мессир Януш, — Флорика тряхнула коротко стриженными каштановыми волосами, бросила мрачный взгляд на телохранителя Большого Питона. — Попробую обратиться к леди Марион, может, она знает… Где Бенедикт?
— В кабинете, — откликнулся телохранитель.
Флорика накинула плащ, стремительно покидая спальню — ту самую, где целую вечность назад покойный главарь галагатских бандитов домогался её, ту самую, где она впервые убила человека. Место Большого Питона дожно было достаться ей — но вступившийся за неё брат не знал об этом. Только сейчас, спустя время, Флорика вспомнила слова безумной пророчицы Виверии на городской площади, в день свадьбы крон-принца Андоима и принцессы Таиры. Невинная рука, управляющая ночным миром, вернёт городу спокойный сон…