Я стираю свою тень. Книга 8
Шрифт:
– Тут написано твоё имя, – указал я на жёлто-зелёную упаковку. – А это Полине.
Сын сам справился с распаковкой, а я раскрыл дочери. Полина наблюдала за моими действиями, открыв рот, и готова была вспыхнуть от радости по окончании. Для неё я совершал магический обряд добывания чуда. Наконец я добрался до последнего слоя и вынул тяжёлую для своего размера пластиковую коробку. На ней имелись шероховатые участки, будто специально сделанные, чтобы брать её в этих местах. Я придавил слегка такой участок, хотя внешне он совсем не походил на кнопку.
Вместо коробочки вдруг появился забавный объёмный мультяшный персонаж, ростом чуть выше Полины, с большими милыми глазами, блестящей шерстью и добродушной улыбкой. Дочь вначале взвизгнула от неожиданности, а потом уставилась во все глаза на технологическое чудо.
– Привет, меня будут звать так, как вы назовёте, – произнёс персонаж на космолингве. – Кто хочет со мной дружить?
Он так натурально рассмотрел нас всех, будто не был проекцией, а реально смотрел глазами. Голограмма совершенно точно копировала материальный объект, не просвечивалась и выглядела сделанной из настоящей шерсти.
– Вот эта девочка хочет с тобой дружить. – Я взял за руку дочь. – Её зовут Полина, и она будет твоей хозяйкой.
– Привет, Полина. Всегда мечтал о дружбе с такой девочкой.
– Азя. – Дочь испуганно прижала руки к себе.
– Зя, – успокоил я её. – Он хороший.
– Я хороший, Полина. Ты любишь играть? – поинтересовалась пока ещё безымянная игрушка.
– Она любит, но разговаривать ещё не умеет. Если ты такой умный, научи её, – предложил я ему.
– Конечно. Полина, скажи слово «тангретвариграика». Когда ты сможешь его выговорить, то и другие слова покажутся тебе простыми, – предложила умная игрушка.
Я отмахнулся от неё на время. Никас в это время разбирался со своим подарком. Это была пристёгивающаяся к предплечью вещь, похожая на часть рыцарского доспеха. Сын сумел её закрепить и не понимал, что с ней делать дальше. Он прощупал весь корпус, но ничего не произошло.
– Ерунда какая-то, – расстроился он. – У Полинки и то лучше.
Дочь поползла от нас в другую комнату, а игрушка, бесшумно левитируя, двинулась за ней следом, как на верёвочке. Полина изумлённо остановилась и села, разглядывая голограмму.
– Азя, – прикрикнула она на неё.
– Замечательное слово. А что оно значит? – поинтересовалась игрушка.
– Оно значит «нельзя», – объяснил я.
– О, понятно. А что нельзя? Мне нужно это знать, чтобы впредь не расстроить Полину.
– А ты сам догадайся, – предложил я голограмме.
– Нельзя… нельзя… нельзя. Сдаюсь. А хочешь, я поменяю цвет своей шубки? – Он нагнулся в сторону Полины.
– Азя. – Дочь махнула рукой в его сторону.
– Я понял. Что ж, я рад знать, что тебе нравится именно этот цвет. Синий – это цвет свежести. Ты любишь свежесть? А что ещё ты знаешь синего цвета?
– Пап, как ему отключить звук? – поинтересовался Никас. – Замучил уже болтать.
– Бабушка проснётся и покажет. Ну-ка,
– Да ерунда какая-то. Может, она и не умеет ничего.
– Не может такого быть. Тут явно кроется какой-то секрет. – Я потискал доспех в своих руках.
Никакого эффекта. Тогда я присмотрелся к нему внимательнее. Поверхность игрушки была украшена узорами, напоминающими какой-то древний рисунок, но мой встроенный аудитор, способный видеть зависимости, заметил одну деталь. Витиеватые дорожки не прерывались, от начала доспеха и до конца. Я поставил палец на начало одной из них и повёл по ней. Уже к середине дорожка стала испускать слабое оранжевое свечение, а когда я довёл до конца, она светилась ярко, даже в освещённой комнате. При этом я почувствовал исходящее от доспеха поле.
– Я что-то чувствую, – признался сын.
Он дёрнул рукой, и компьютерный стул, стоявший рядом, вдруг дёрнулся.
– Постой. – Я начал догадываться о предназначении игрушки. – Направь руку на стул.
Никас вытянул руку с доспехом в сторону стула. Он откатился на полметра и упёрся спинкой в стол.
– Ого, – обрадовался сын. – Это же гравипушка. – Он направил руку в сторону голограммы, и та укатилась к самой стене. – Я могу двигать предметы! – грозным голосом произнёс Никас.
– Погоди, тут есть и другие функции. Давай попробуем их, – предложил я.
– Давай, – согласился он. – Только не сломай, хочу Таиске показать.
– Не сломаю.
Я провёл пальцем по другой дорожке, засветившейся зелёным.
– Пробуй.
Никас направил руку в сторону стула. Тот медленно дёрнулся и, наоборот, направился в сторону сына, набирая скорость. Никас направил руку вверх, чтобы остановить движение стула. На потолке подозрительно задёргалась люстра.
– Аккуратнее, пока не разнёс весь дом.
– Когда уже бабушка проснётся, хочу поблагодарить её. – Глаза сына сияли.
Никогда не думал, что тёща сможет угодить внукам подарками.
Она проснулись вместе с Айрис через час. Вестлина млела от того, какой эффект произвели её подарки. Никас носился по дому и двигал всё, что могла осилить игрушка. Хорошо, что у неё имелась защита. Игрушка понимала, что можно двигать, а что можно сломать, и автоматически блокировалась. На людей и органику она не действовала. Трюк с воровством пирога из-под носа бабушки у Никаса не прошёл.
Пока я работал два дня, Айрис посвящала мать в тонкости нашего быта и воспитания детей. К нам приезжали мои родители, и они обязались быть всегда на связи, чтобы Вестлина чувствовала себя спокойнее. А отец обещал возить их по городу, если возникнет такая потребность. Тёща преисполнилась важности от грядущих забот. Кажется, ей стала нравиться роль бабушки, как только она перестала видеть в ней признаки очередного этапа взросления. Молодые двадцатилетние парни, незнакомые с космической генетической хирургией, сворачивали шеи, когда она гуляла с внуками по городу.