Я стираю свою тень. Книга 8
Шрифт:
– Ничего, постепенно Вестлина свыкнется с мыслью, что она и бабка, и тёща, но при этом всё ещё молодая, красивая женщина. Разве плохо, когда ты на самом деле королева большого семейства? – размышлял я.
– У нас на станции материнство заканчивается, когда ребёнок оканчивает школу. При этом оно выглядит как-то формально в отличие от земных традиций. Поэтому там нет такого статуса в общественном восприятии, как бабушка, ну может быть годам к трёмстам, когда уже выглядишь как старушка.
– Ясно. Надо Вестлине завести тут молодого хахаля, чтобы компенсировать обожанием
– Не надо. Пусть лучше с внуками возится. А система позаботится о её одиночестве на станции.
Посёлок закончился. Мы съехали с асфальта и, шумно барабаня травой по днищу автомобиля, покатили какими-то козьими тропами, которые почему-то знал навигатор. Я заложил ему маршрут ещё в городе, выбрав на карте приглянувшееся место у реки. Посмотрел спутниковые фото места и решил, что оно идеально подходит нам для уединения с природой.
Лицо Айрис не покидала счастливая улыбка. Она смотрела на траву, деревья, разбегающихся перед машиной кузнечиков, словно отсидела безвылазно в бетонном карцере пять лет. Примерно так оно и было, но когда-то наш девятиэтажный муравейник в сравнении со станцией казался ей пределом мечтаний. Разнообразия никогда не бывает много.
Периодически по дороге попадались отдыхающие компании. Некоторые были очень навеселе и пытались бежать за нашей машиной, изображая зомби. Я был уверен, что им нужны не свежие мозги, а ещё чего-нибудь выпить.
– Колоритные типажи, – произнесла Айрис, минуя третью компанию «зомби».
– Их совсем не пьянит единение с природой, – пошутил я.
– Езжай подальше. Не хочу, чтобы они добрались до нас.
– Не переживай, нам ещё пилить и пилить. – Я кивнул на экран навигатора, показывающий пять километров до цели назначения. – Это была их критическая ошибка – решить отдохнуть вдалеке от магазина. Сколько водки ни купи, а бежать за ней всё равно придётся.
– Это так ужасно – приехать отдыхать с целью получения положительных эмоций от красоты, а вместо этого проснуться утром и ничего не помнить. Да ещё и с мерзким состоянием в нагрузку. Брр, – передёрнула плечами Айрис.
– А что поделать? Они так привыкли и видят в этом особую прелесть. Алкоголь на некоторое время выворачивает людей наружу, показывая их реальными. Когда ты пьян, это прикольно, помогает наладить общение, признаться в сокровенном, побыть героем и всё такое. А протрезвев и вернувшись назад в свою раковину из созданных для самого себя правил, становится стыдно. Получается, что трезвый человек ненастоящий, и как и все обманщики, он очень стыдится правды и всячески старается её скрывать. А потом стыд проходит и человека снова тянет напиться и побыть собой. Многие семьи зародились по пьяной лавочке.
– Чтобы быть настоящим, не обязательно пить. Достаточно поработать над собой, не врать, не придумывать себе себя, словом, не делать ничего, за что бывает стыдно, и тогда не придётся пить, – парировала Айрис.
– Согласен, но когда есть алкоголь, работать над собой необязательно, можно махнуть двести грамм без закуски и снова стать собой. Алкомагия, одним словом.
– Надеюсь, когда Никас подрастёт,
– Я не придерживаюсь её для себя, а придумал для описания общества. Мы слишком другие, чтобы подгонять нас под общий знаменатель.
Айрис громко рассмеялась.
– Что? – не понял я причину её смеха.
– Не заметила, в какой момент ты возгордился, яркий индивид.
– Я не возгордился. Очевидно же, что мы живём не так, как все. Мы типа тайного ордена, главной заповедью которого является неразглашение тайного знания о мире. Согласись, что мы всегда думаем об этом, общаясь с непосвящёнными людьми.
Айрис снова рассмеялась.
– Но стоит тебе махнуть двести грамм без закуски, как ты становишься самим собой и рассказываешь первому встречному о том, что твоя жена инопланетянка, а тебя самого уже так помотало по вселенной, что пора бы уже прирасти корнями к родной земле и начать плодить детей.
– Хм, в твоих рассуждениях что-то есть, – согласился я. – Но я ещё ни разу не пробалтывался. Кажется.
Мы чуть не проморгали овражек, промывший дорогу вешней водой. Я остановился в последний момент. Мы вышли из машины и осмотрели препятствие. Для автомобиля оно было непроходимым. Судя по следам, до него доезжали многие, но потом разворачивались и ехали обратно.
– Что будем делать? – спросила Айрис.
– Копать, – ответил я и полез в багажник. – Скажи спасибо бате, что он научил меня всегда брать с собой лопату, когда едешь в лес или на речку. К тому же для нашего предприятия это очевидный плюс, на той стороне отдыхающих не будет.
– Ровно до того момента, пока они не проедут по восстановленной нами дороге, – предположила Айрис.
– А я её снова сделаю непригодной. Восстановлю, только когда поедем домой.
Я взял лопату и начал срезать обрывистые края, делая их пологими, а землю забрасывал в овраг по колее. На работу у меня ушло тридцать минут и три литра пота. Мой бак, питающий алкоголем модификации, давно был пустым. В них просто не было никакой надобности и потому мы с Айрис решили пожить как все простые земляне. Признаться, сейчас я об этом немного пожалел. Отвык от тяжёлой физической работы.
Наконец результат меня удовлетворил. Я притоптал мягкую землю, чтобы не проваливались колёса.
– Я перееду один. Вдруг машина ткнётся бампером в край и стрельнут подушки. Хочется тебе провести отдых с синим лицом? – спросил я супругу.
– Совсем не хочется. Я приехала совсем за другими впечатлениями.
– Вот именно.
Я сел за руль и попробовал одолеть препятствие на невысокой скорости, без удара.
– Толкай сзади, – попросил я Айрис.
– Хорошо.
Машина скатилась с твёрдого грунта, и как только появились признаки закапывания, я переключился на вторую передачу и чуть придавил педаль газа. Машина проскочила овраг и зацепилась передними колёсами за твёрдую землю на обратной стороне. Я снова переключился на первую и газанул как следует. Машина выскочила из оврага полностью, подняв из-под колёс облако пыли. Айрис стояла позади и размахивала руками.