Я – Стрела. Трилогия
Шрифт:
Я подняла и развернула листок с заданием, который должен был выполнить гасовец. Вот и узнаю точную формулировку поцелуя-стандарта.
«Подползти на четвереньках и поцеловать ей/ ему руку» — гласила кривая надпись.
Стандартным поцелуем в фанте и не пахло. Этот гордец обманул всех.
Я еще стояла наверху лестницы, погруженная в размышления «кто же кому помог», как крепкая рука клещами ухватила меня за талию. Рывок, и я утыкаюсь носом в чье-то плечо, пахнущее вином и острой химией мужской туалетной воды.
— Тебе нельзя стоять на лестнице, рыжуля. От вида твоих ножек снизу я чуть кубарем не скатился.
Меня таки нашел Олаф. И дались же ему мои ноги! Они сильные и здоровые, но я подозреваю, парню нравится другая, нефункциональная их характеристика, а именно, что они — голые. Чтоб сестрёнке икалось.
К моей досаде бугай оказался с хорошей памятью и хваткой полицейской ищейки.
Светлый ежик волос воинственно стоял дыбом, голубые глаза довольно блестели. Широкая лапища развернула меня, прижимая к разгоряченному телу и легко, словно нечаянно, прошлась по моей пятой точке, тут же вернувшись на талию.
— Эй, — сказала я, с силой толкнув локтем и скидывая с себя нахальную руку, — первое и последнее предупреждение. Еще раз тронешь без разрешения, на меня не обижайся.
Я мельком обернулась в надежде, что встреча на лестнице прошла незаметно, не хотелось бы еще сплетен добавить в и так неправильно начавшийся послужной список. К моему облегчению, все играющие уже были увлечены новым фантом. И только белоголовый прямо, с нечитаемым холодным выражением лица смотрел на меня. Проследившая его взгляд Кэнди, уже умостившаяся на соседнем стуле, презрительно фыркнула, потянулась гибким изящным телом и что-то прошептала гасовцу на ухо.
Уголок надменно изогнутых губ дрогнул. И Райден отвернулся, словно вычеркивая меня из памяти.
— Хей, я все понял, буду паинькой. Пошли танцевать? — Олаф улыбался, заглядывая в лицо.
Самодовольству и непробиваемости здешних мужских экземпляров можно только позавидовать. Одни павлины в кителях, а мне еще с ними бок о бок учиться.
Только что солнцем сияющее отличное настроение начало стремительно портиться. Я сжала фант в кулаке, еще пригодится, и пошла вниз.
— Я домой, Олаф, поищи себе другую пару на танцы. Прощай.
Звучало грубо, но может хоть так поймет, что я не в настроении флиртовать. Здоровяк что-то торопливо говорил вслед, но я уже сбегала по лестнице, скользя взглядом по танцующим в поисках Тефы. С меня хватит на сегодня впечатлений.
Как я папе расскажу об инициации, он ведь спросит обязательно! Все пси-одаренные как нормальные люди получают силу — в драке, в бою, при спасении товарища, да хоть в аварии. Одна я — «папа, меня поцеловали в подсобке». И добавить: «Парень пытался отбиваться, но я его укусила и все прошло как по нотам».
Чуть не упав на последней ступени, все же алкоголь с непривычки не прошел даром, я с удивлением уставилась на небольшую тень внизу, у основания перил. Небольшое пятно, похожее на обрывок чернильной паутины, безуспешно пыталось прилепиться к гладкому масляному краю старого дерева.
Это же Плесень, одна из простейших, безопасных тварей Хаоса, скорее всего занесенная кем-то из гостей на ботинках. Вот и первый признак пройденной инициации. Да! Да! Я стала их видеть. Я зажмурила глаза как сытая кошка и широко улыбнулась. Плевать на высокомерных нобилей, в Академии Стражей точно должны учиться и нормальные люди. Например, горожане, как худенький вихрастый парень с первого этажа. Вот с ними и буду общаться.
ГАС, я иду к тебе.
Глава 2
Альфа. Бета. Гамма — дальше некуда падать
Взгляд был тяжелым, даже сминающим, таким плотным словно стеной давили, хотелось отступить назад и съежится до незаметности, но я стояла ровно, закусив до боли щеку изнутри.
Сам претор академии, седовласый Гвидо Кантана, легенда Шестого Прорыва, изволил подойти и лично ознакомиться с кандидаткой, ухитрившейся инициироваться в последний день приема.
Линии на его брюках готовились разрезать тварей хаоса на лету, стоило им, по глупости, попасться на пути претора. На кителе не было ни единой складки, то ли пошив индивидуально-уникальный, то ли Кантану просто облили самозатвердевающейся тканью. Закрученные усы придавали образу претора некоторую утонченность, хоть как-то разбавляя гранитные формы лица.
Я услышала, как мелко постукивает ручка в руках секретаря приемной комиссии, согнувшегося от страха в три погибели над столом.
— Имя! — рявкнул претор.
От неожиданности я щелкнула каблуками сандалий и вытянулась стрелой.
— Стелла Маккой, сэр.
— Маккой. Не знаю таких.
— Вторая инициация в семье, сэр.
— Всего-то? И кто был первым?
— Моя мама. Пропала без вести во время пробоя в Юджинвилле три года назад.
Мой голос не дрогнул. Претор заметил это и впервые на его лице произошли изменения. У каменной статуи поднялась бровь.
Небольшой пробой Хаоса пришелся в нашем городке точнехонько на единственную больницу, за час до завершения дежурства мамы. Пси-активная, но не инициированная, она и помыслить не могла оказаться единственной, кто сможет противостоять боевым бестиям, учуявшим беззащитных больных, многие из которых не могли даже передвигаться. Свидетели утверждали, что Виктория Маккой после своей инициации удерживала защиту хирургического отделения больше часа. Потом ее не стало.
В полной тишине кабинета эхом раздавалось только постукивание ручки. Я смотрела на смуглую переносицу претора и ждала вердикта. Минут двадцать назад секретарь отвечал, что все списки составлены и подписаны, а мне следует явиться через год и тогда уж «обязательно возьмем, как же вас не взять». Но, спасибо, честно сообщил о моем «ни свет ни заря» появлении в соседний кабинет, где заседала Комиссия.
И сейчас он сделал то, что я никак не ожидала от трусливого очкарика.
— Она приходит каждый день к шести утра, — сказал он, — сначала сидит с книгой на скамейке, потом приседает и отжимается. Так и ждет, пока не пустит охрана.